Д.Е.: Значит, это вы предложили ему идею несчастного случая?
Т.К.: Нет, он и сам додумался. У нас с ним не получилось поговорить наедине - когда Филипп пришел, все уже были в часовне. Сначала прибежали Надя со Стасей, потом Анна с Зоей. Нам повезло, что Анна под конец выдохлась, и Зою привела почти перед самым приходом Филлипа. Не знаю, удалось бы нам без него предотвратить еще одно убийство...
Д.Е.: Как же вы убедили Зою молчать в присутствии милиции?
Т.К.: Милиционеры ее и не видели. Филипп отправил ее в Сосновку еще до их приезда. А чтобы Зое не вздумалось самой искать с ними встречи, объяснил, в каком свете предстанет отец Глеб, если узнают о Стасином пояске.
Д.Е.: Татьяна Юрьевна. Скажите, у вас есть какие-нибудь предположения, что произошло на самом деле?
Т.К.: Даже не знаю... История настолько дикая и безобразная... Знаю только одно - версия, которую нам пытались навязать, липовая. Головой ручаюсь: отец Глеб не был тайным сладострастником и никогда не покушался на Стасину честь. И Стася... при всей своей резкости и строптивости девочка честная и прямодушная. Если бы ей пришлось убить человека, она бы не стала запираться.
Д.Е.: Вы так хорошо ее знаете?
Т.К.: Очень хорошо. Мы знакомы еще со времен "Детей Божьих". Я ведь тоже из них. И Анна, кстати...
Д.Е.: Что?! Вы - тонкая, интеллигентная женщина - и эта секта махровых истеричек во главе с психопатом-садомазохистом?
Т.К.: Представьте себе. В свое оправдание могу сказать только, что пришла туда не сама. Меня привели, вернее, даже привезли в кресле. А я была в таком отчаянье, что не сопротивлялась бы, даже если бы меня отвезли на бойню. Мне тогда здорово досталось. Сначала медленно, в муках умирал муж. Потом выяснилось, что, пока я за ним ухаживала, сын пристрастился к наркотикам. У меня отказали ноги на нервной почве. Но мало того, я случайно узнала, что сын подумывает меня убить, чтобы продать нашу квартиру и расплатиться с поставщиком зелья. Жить мне уже не хотелось, но я не могла допустить, чтобы сын взял такой грех на душу, и решила уйти сама. Непростая задача для безногого инвалида. Попыталась выпросить у нашего участкового врача рецепт на большое количество снотворного, мотивируя просьбу тем, что не могу ходить в аптеку, а гонять без конца соседей совестно. Но эта дама не вчера родилась, она мою хитрость сразу разгадала и предупредила соседку, чтобы та мне снотворное лично выдавала, и не больше двух таблеток за раз. Тут и соседка сообразила, что к чему. Пришла ко мне, обругала на чем свет стоит, вытянула из меня все, а потом отвезла к отцу Валентину - дескать, он придумает, как помочь. Он и придумал. Правда, в итоге моя квартира досталась ему, а меня поселили в квартире общины, в одной комнате с двумя соседками. Но тогда я этому даже радовалась - намучилась одна-то... А отец Валентин, кстати, не производил впечатления психопата. Он был похож скорее на сурового аскета, немного фанатичного адепта веры. Это уж потом я начала подмечать за ним всякие странности... Ох, Дима, заболтала я вас! Вы уж простите, голубчик.
Д.Е.: Что вы, Татьяна Юрьевна, я слушал вас, забывая дышать. Спасибо великое за рассказ, за доверие. Позвольте последний вопрос: вы не заметили тогда в часовне чего-нибудь... не знаю. Чего-то, что не укладывалось в общую картину?
Т.К.: М-м... пожалуй, нет. Разве что свеча... Но это такая мелочь.
Д.Е.: Не томите, Татьяна Юрьевна! Что там со свечой? Ее не должно было быть?
Т.К.: Нет-нет, она всегда там стояла - на столике, рядом с Библией и другими книгами... Небольшой такой столик для чтения у окна. И с краю подсвечник, массивный такой.
Д.Е.: И что, свеча была не в подсвечнике?
Т.К.: Нет, свеча стояла на месте. Только выглядела немного странно. Фитиль утоплен в воске, на одном краю - высокий восковой нарост, а другой совсем ровный, будто ножом срезан. Вы думаете, это имеет какое-то значение?
Д.Е.: Пока не знаю. Все может быть...
29 декабря. Малая Сосновка. Беседа с Анной Рябушкиной, членом коммуны "Путь к Свету"
Д.Е.: Анна Алексеевна, что вы думаете по поводу этой трагедии?
А.Р.: А чего тут думать-то? Все ясно. Распустил Батя себя и нас, все грехи плотские защищал, потворствовал. Вот и допотворствовался. Блудный бес, он, известно, не дремлет. Ему только лазейку оставь - он уж тут как тут. Помутил Бате мозги, тот и полез к девке. А девка - оторви да брось, такая сопли развозить не станет, тронь ее - за ней не задержится! Наглая, на язык бойкая, слова без дерзости не скажет. Чума, а не девка. Но за душегубство ее грех судить. Нарвалась уже однажды на блудодея, дитем еще, чуть умишком не повредилась. Ее ж в больнице закололи до полного отупения. Батя еле отбил у вредителей. Никто не верил, что она оживет. Ожила, да еще как! Все сразу пожалели, что в больнице ей мозги не отшибло. Один Батя за нее заступался. И вишь, чем все кончилось? Ох, играют нами бесы, ох, играют!
Читать дальше