Варвара Клюева: Последнее расследование Димы Ермолаева

Святые отцы учат, что душа каждого человека - поле битвы между силами добра и зла и исход этой битвы зависит от воли человека. И тут же заявляют, что человек по природе своей глубоко порочен, поэтому все его попытки самостоятельно поддержать сторону добра обречены на провал. Единственный шанс - отречься от себя, от собственного "я", что, по убеждению тех же святых отцов, задача неимоверно трудная. В общем, паству, уже обессиленную страхом перед поражением в этой жизни, грузят еще и страхом перед поражением, так сказать, глобальным. А в качестве орудия борьбы несчастным предлагают молитвенное правило, которое надлежит повторять как минимум дважды в день. Основная идея, проходящая красной нитью через собранные в молитвослове тексты - идея человеческой греховности. Я - грязь, я - прах, я - презренный червь, и только по бесконечной милости Твоей, Господи, могу надеяться на прощение. Спросите любого психолога, и он подтвердит вам, что такое самовнушение разрушительно для личности. А если учесть, что этим самовнушением занимаются люди, и без того лишенные уверенности в себе, становится понятным, насколько узок предлагаемый путь ко спасению".

Отец Глеб верил, что путь к спасению лежит не через борьбу с грехом, а через принятие себя и мира. К слову, плотские грехи Батя за грехи не считал, в худшем случае - за слабость, наказуемую здесь же, в этой жизни. Он учил, что наша Вселенная - единый организм, а грех - это все, что ведет к обособлению какой-либо части от целого. Ненависть, зависть, собственничество... Бороться с ними обычным способом, подавляя их в себе, бессмысленно. Рано или поздно они все равно вырвутся из-под контроля. Но, научившись любви ко всему сущему, можно ощутить себя частью гармоничного целого, и тогда злые чувства уйдут сами собой. Ведь, как говорил герой одного фильма, где это видано, чтобы легкое ненавидело почки, а печень воевала с селезенкой?

Когда "чада", исцеленные верой, любовью и заботами отца Глеба, расправили крылья, он решил, что пришло время отпустить их на волю. Передав бразды управления бизнесом своему духовному сыну и деловому помощнику Филиппу Захарову, он приобрел немного земли в заброшенной тверской деревеньке, где собирался провести остаток жизни в молитве и уединении.

Малая Сосновка - место глухое, благами цивилизации не тронутое. Здесь никогда не знали водопровода, телефона и даже электричества. Все местное население - три старухи, старик да молодка шестидесяти годков. В двух километрах к северу начинается ***ский Мох, единственное в Европе место, где флора и фауна сохранились в первозданном виде аж с послеледниковой эпохи. Попав сюда, трудно поверить, что меньше чем в трехстах километрах - Москва с ее толпами людей, стадами машин, иллюминацией и вечным шумом. Ближайший населенный пункт и местный очаг цивилизации - Большая Сосновка - от Малой в восьми верстах, и добраться туда можно только пешком или верхом. Кругом леса да болота, в безветренные ночи в ушах звенит тишина, да и днем слышны лишь птичьи голоса да таинственный треск в лесной чащобе.

Здесь, в этой глуши, отец Глеб надеялся отрешиться от мирской суеты. Но духовные чада не пожелали расстаться с батюшкой. Самые верные, бросив дома и имущество, поехали вслед за наставником, расселились в обеих Сосновках и основали коммуну, которой отец Глеб руководил до смертного часа.

28 декабря. Беседа во время пешего перехода из Большой Сосновки в Малую с Филиппом Захаровым, директором бизнес-сети "Путь к Свету"

Д.Е.: Теперь-то ты наконец можешь объяснить мне, что произошло?

Ф.З.: Гм... Это непросто. Я и сам толком не знаю, могу лишь предполагать. Давай изложу факты, а уж выводы делай сам. Ты, конечно, в курсе, что дважды в год - перед Рождеством и Пасхой - Батя с несколькими чадами проводил по месяцу в затворе на Мамонтовом острове?

Д.Е.: Слышал что-то, но лучше расскажи подробнее.

Ф.З.: Гут. В двух километрах от меньшей Сосновки начинается ***ская трясина, мох по-местному, а еще километром дальше из болота торчит остров здоровый холм, похожий на спящего слона или мамонта. Страрожилы знают туда тропу, но пройти ею можно только в морозную зиму или в сухое лето, да и то с риском для жизни. Отец Глеб, как тебе известно, все мечтал о своей пустыньке - местечке, куда можно хотя бы время от времени удаляться от мира. Но с пустынькой возникли сложности. Места кругом топкие, для жилья непригодные. Вот и поглядывал Батя с тоской на Мамонтов остров. А Миша-таджик, наш механик из гениев-самоучек, думал-думал и придумал-таки, как делу помочь. Поставил ветряк, соорудил маленькую электростанцию и предложил протянуть канатную дорогу на две кабинки, одна кабинка - на нашем берегу, другая - на макушке Мамонта. Между прочим, эта штука обошлась нам чуть ли не дороже, чем все поселение, включая школу, библиотеку и медпункт. Но так или иначе канатку построили. Рядом с посадочной площадкой поставили часовенку, а в глубине острова выкопали шесть землянок - в отдалении друг от друга, дабы отшельники друг другу глаза не мозолили. Летом на Мамонте обычно жили два-три добровольца, возделывали огородик, собирали травы-ягоды, ну а зимой и весной отец Глеб с несколькими подопечными отправлялся туда в затвор.

Читать дальше