Варвара Клюева - Злые происки врагов

- А почему ты хочешь отправить к Липучке его?

- А кого ты предлагаешь? Лешу?

- Генриха. Он уже с ней познакомился.

- Познакомился, убедив Белоусову, что не питает к ее персоне корыстного интереса. Если он явится теперь и начнет расспрашивать о Геле, Белоусова погонит его поганой метлой.

- Тогда почему бы тебе не поговорить с ней самому?

- Исключено. Я еду в Сергиев Посад.

- В Сергиев Посад можем поехать и мы.

- Вы тоже едете. Но без меня вам не справиться с Гелиным женихом. Знаю я этот тип: такие мнят себя хозяевами жизни - наглые, агрессивные, в качестве аргумента признают только силу.

- Откуда ты можешь это знать, Марк? Ты наблюдал его не больше трех минут, и он был пьян, как зюзя.

- Трех минут вполне достаточно. И потом, не забывай, я разговаривал с соседями. Говорю вам: если этого орла хорошенько не припугнуть, он с вами и разговаривать не станет. И кто, по-твоему, будет его пугать? Леша? Генрих? Не смешите меня!

Бросив взгляд на доброжелательную интеллигентную физиономию Генриха, а потом - на кроткую интеллигентную физиономию Леши, я вынуждена была признать, что на роль пугала ни один из них не годится.

- Ну, если уж на то пошло, прижать Гелиного женишка могла бы и я. Конечно, я существо тихое и безобидное, но в крайнем случае...

Мою кандидатуру Марк отверг не слишком решительно, но все-таки отверг.

- Ты, конечно, способна навести ужас на кого угодно, но, думаю, этот субъект просто не позволит себе испугаться женщины. Если я правильно представляю себе его внутренний облик, женщины, по его разумению, стоят на нижней ступеньке эволюционной лестницы.

- Значит, настало время изменить его взгляды, - сказала я веско.

- Заняться его перевоспитанием ты можешь и потом, - отрезал Марк. Сейчас у нас другая задача, гораздо более неотложная.

- Я не понимаю, в чем проблема, - высказался Леша. - Позвоним Прошке завтра с утра, выдадим ему инструкции и поедем.

Я молча ткнула пальцем в три восклицательных знака, заключающих Прошкино послание.

- Ну и что? - Леша пожал плечами. - Можно подумать, вы когда-нибудь принимали его запреты всерьез!

- Марк, а зачем нам ехать всем колхозом? - спросил Генрих. - Пусть кто-нибудь останется, дождется Прошку и выдаст ему инструкции.

- Да, - подхватила я. - Если ты рассчитываешь управиться с женихом Гелены сам, зачем тебе сопровождение?

- Я же сказал: он признает только грубую силу! Без надлежащего подкрепления я могу показаться ему не слишком серьезным противником. И действовать придется по обстановке, без предварительного плана. Нужно каким-то образом отбить жениха от компании и заманить его в уединенное место. А прежде - произвести разведку на местности. Возможно, кому-то придется отвлекать хозяев дачи и гостей. И наконец, не забывайте про Гелю! Кто-то должен поговорить и с ней. Причем, разговор обещает быть неприятным. Если на ее защиту бросятся три здоровенных мужика и две разъяренные дамы, интервьюеру понадобятся крепкие тылы.

- Ладно, убедил, - согласилась я. - Завтра спозоранку поднимаем Прошку, а сами отправляемся в Посад.

Но человек предполагает, а Бог располагает. Наутро выяснилось, что наши планы нуждаются в коррективах. После завтрака Марк пошел в спальню звонить Прошке и вышел оттуда с каменным лицом.

- Прошки нет дома, - сообщил он. - Соседка говорит, его там и не было.

Глава 20

Прошка никогда не страдал от неуверенности в себе, напротив, его самомнению многие могли бы позавидовать. Но он знал по опыту: переубедить в одиночку четырех упрямых ослов ему не по силам. Даже если бы ослов было всего двое (Марк и Варвара), то и тогда шансы свернуть их с выбранного ими пути ничтожны, а уж коли к этому каравану присоединились Леша и Генрих... Даже пытаться не стоит.

Когда вся четверка единодушно решила открыть Санину карты, Прошкин внутренний голос зашелся в параксизме протеста. Но облечь этот протест в слова, точнее, в разумные весомые доводы было бы непросто. Чтобы спокойно все обдумать, Прошке требовалось побыть одному. С этой целью он придумал себе головную боль и отказался покинуть диван. Оставшись в одиночестве, он выпил две чашки крепкого кофе, послонялся по квартире и наконец сформулировал для себя причины, по которым не желает вмешательства милиции.

Первая лежала на поверхности. Милиции Прошка не доверял в принципе. Опыт общения с представителями закона выработал у него стойкое отвращение к этим ничтожествам, упивающимся собственной властью и безнаказанностью, к этим умственно отсталым бабуинам с садистскими наклонностями. Конечно, иногда среди них попадаются странные исключения вроде Селезнева. Но Селезнев сам считает себя изгоем в собственной среде. "Да, один раз нам выпала неслыханная удача, - думал Прошка. - Но было бы непростительной глупостью рассчитывать на шальное везение во второй".