Софи Ханна - Маленькое личико

– Не знаю, о какой полиции вы говорите, но уж точно не обо мне. – Голос Саймона тверд как кремень. – Я ошибся лишь в одном, правда, как оказалось, весьма существенно.

От его тона и слов становится неуютно. Я готова легко поверить, что Саймон не умеет прощать. Он так решительно старался меня спасти. Разве жизнь с Дэвидом не научила меня, что под поклонением может скрываться садизм, если объект рыцарского служения вдруг соскользнет с пьедестала?

– Малышка – моя дочь, – шепчу я. – Клянусь, это правда.

Мне нужно глотнуть воды: в горле пересохло, даже саднит.

– Он так и сказал, – тихонько бормочет Брайони, положив мне руку на плечо.

– Я говорю про Флоренс. Она – моя дочь.

– Мне нужно побеседовать с Элис наедине, – заявляет Саймон.

– Можно стакан воды? – прошу я, но меня никто не слышит.

– Я не уверена, что сейчас… – пытается возразить Брайони. Она не хочет, чтобы Саймон слишком на меня давил, боится, что мой рассудок не выдержит.

– Именно сейчас, – настаивает Саймон.

– Все хорошо, – успокаиваю я Брайони. – Я в норме. Правда, Брайони. Я справлюсь. Сходи наверх – посмотри, как там девочка.

Брайони смотрит недоверчиво, но медленно удаляется. Она хорошая подруга.

Едва она уходит, я поднимаю глаза на Саймона. Он смотрит на меня с отсутствующим видом. Его яростная решимость, похоже, улетучилась вместе с Брайони. Еще минуту назад я побаивалась его гнева, но теперь мне кажется, что нам никогда не дотянуться друг до друга – ни через гнев, ни через понимание. Я полностью отрезана от Саймона, будто нас разделяет стеклянная перегородка. Забавно: пока Брайони сидела тут, мне казалось, что нам мешает только она. Как выяснилось, не так все просто.

– Хороший спектакль, – наконец говорит Саймон. – Просто отменный.

– Что? О чем это вы?

– Как вы себя чувствуете после… Ну, вы знаете. Впрочем, это не мое дело. Нам нужно побеседовать о Лоре Крайер. Необходимо ваше заявление.

– Саймон, что вы имели в виду? Какой еще спектакль?

Он пропускает мой вопрос мимо ушей, и я его не виню. Надо попытаться говорить с ним по-человечески, как я много раз рисовала себе в воображении. Впрочем, в моих фантазиях Саймон никогда не был таким ледяным и чужим, и меня это ранит. Пожалуй, хороший знак. Значит, после всего, что я вынесла, у меня по-прежнему могут быть нормальные эмоции. Мое сердце еще не зачерствело.

– Давайте начнем с того, что вы знали: Лору Крайер убила Вивьен Фэнкорт, – бесстрастно продолжает Саймон, черкая в блокноте. – Когда вы это поняли?

Он не говорит о девочке. Не знаю, готова ли я к этому сама.

– Вернемся к истории со школой – в какой момент вы задумались?

– Во время беременности. Поначалу я не знала наверняка, но что-то почуяла. Бывает у вас чувство близкой опасности?

Саймон решил дальше рассказать за меня:

– Вам было уютно под крылышком Вивьен, пока вы не забеременели. Тогда-то ее отношение к вам изменилось. – Он смотрит мне в глаза, впервые признавая, что в этом разговоре мы партнеры. И уточняет: – Правильно?

Внутри у меня все сжимается: Саймон говорит так безразлично. Выходит, все мои страдания неважны?

Конечно, отношение Вивьен сразу переменилось. Она враз оставила роль отважной и доброй защитницы. У меня появилось то, чего она хотела гораздо сильнее, а я стала просто хранительницей этого сокровища. Вивьен начала следить за моим питанием и не разрешала ходить развлекаться. Никаких пабов – и даже стакана вина за обедом.

– Я увидела, что она намерена управлять всеми сторонами жизни моего ребенка, и поняла, что с Лорой, наверное, было точно так же. Раньше я слепо верила Дэвиду, когда он называл Лору вздорной и деспотичной и рассказывал, что она никого не подпускала к Феликсу. – Я качаю головой. – Я была глупа и наивна. Вивьен рассчитывала сделать Феликса своей собственностью, но с Лорой бы такой номер не прошел. Поразмыслив, я уже не могла поверить, что смерть Лоры была случайной. А моя беременность… Когда носишь ребенка, восприятие обостряется, становится тоньше. Сначала я думала: возможно, я просто преувеличиваю опасность… Но инстинкт… Он так мощно включался. Предчувствие беды не отпускало.

Саймон хмурится. По-моему, ему скучны подобные тонкости – кроме, разумеется, своих собственных.

– Вивьен допустила ошибку, – продолжаю я. – Она записала Флоренс в Сиджуик, когда я была еще на шестом месяце. Зря она рассказывала мне про огромную очередь. Наверное, Вивьен считала, что у меня не хватит ума, чтобы задуматься о Феликсе. Но конечно, она и помыслить не могла, что я когда-нибудь восстану против нее. Я всегда была ее ревностной сторонницей.