Николай Зорин - Интервью со смертью

Впрочем, нужно было не только стоять, но и работать. Он с трудом представлял, как справится со своими обязанностями. Головная боль нарастала и нарастала, хотя, казалось, нарастать ей уже некуда, и так дошла до критической точки. Павел ухватился рукой за стеллаж – в висок стрельнуло так, что он вскрикнул. Любое движение – шеей, рукой, ногой – вызывало дикую боль, словно все тело Павла превратилось в один сплошной мозговой нарыв. Он медленно и осторожно опустил руку, стараясь не потревожить боль, замер. Если положить на макушку большой кусок льда, глыбу льда, мини-айсберг, наверное, станет легче, только где взять такой айсберг? В магазине напротив продают замороженные фрукты и овощи – пакет с овощами тоже мог бы облегчить страдания. Или брикет мороженого «Удовольствие для всей семьи». Подтаявшие капли стекали бы по раскаленным вискам, по пылающему затылку…

– Вы мне не поможете сориентироваться? – Огромная двухметровая фигура в джинсовом костюме, с длинными грязными волосами, забранными в хвостик, приближалась к нему. Джинсовый костюм! Ничего более нелепого нельзя было придумать в такую жару. Павел представил, как тело этого гиганта исходит потом под курткой, мутные отвратительные капли струятся по мощным ляжкам, и его затошнило. Но нужно было работать. Он надел на лицо гримасу улыбки и осторожно, стараясь не потревожить больную голову, шагнул навстречу клиенту:

– Что вас интересует конкретно?

– Вот. – Парень ткнул пальцем куда-то вбок и стал о чем-то долго, мучительно долго рассказывать, рассчитывая на квалифицированный совет.

Запах пота накрыл, задушил, толстый палец с печаткой замотался перед глазами, слова застучали градинами по больной голове. Ну что ему надо, что ему надо, зачем он его так мучает?

– … Как вы думаете, срастется?

О чем он ему сейчас говорил? О чем спрашивает? Барабанная дробь в голове заглушила слова, ничего невозможно услышать, невозможно понять, только это: бум-бум-бум-бум бум-бум-бум-бум. Странный мотив, знакомый мотив… Не вспомнить.

– … А потом присоединить…

Да ведь это же просто детская считалка!

Нет, там было как-то не так. Весело и просто там было. Беззаботно, легко там было.

Сколько стоит! Сто тысяч евро он стоит, пирожок, пирог, пирожище. Сто тысяч евро – ни больше ни меньше.

– … Значит, советуете брать?

Разве можно давать такие подлые советы? Такое он и врагу не посоветует. Сто тысяч евро…

– Назаренко! К телефону!

Павел очнулся и в недоумении уставился на клиента. Нет, это не он сказал последнюю фразу про телефон, это…

– Паша! Ты что, не слышишь? К телефону тебя!

Это Антон из соседнего отдела. Спасибо, Антошка, избавил от необходимости продолжать разговор с этим уродом, от необходимости думать о том, о чем думать страшно. Но кто может ему звонить? Оля? Проснулась, соскучилась, почувствовала, как ему сейчас плохо, и позвонила? Оленька, милая, ну конечно, это она. Как, оказывается, мало ему нужно, чтобы все вернулось на свои места: просто услышать ее голос.

Не обращая внимания на головную боль, Павел побежал к телефону. Схватил трубку и, задыхаясь, спросил:

– Оля, ты?

Вот и произошло, вот и случилось. Катастрофа разразилась. Он знал, он ждал, он боялся, но все-таки надеялся, что кошмар останется кошмаром только внутри его, не вырвется наружу. Вырвался, и исправить теперь ничего нельзя. Зачем, зачем он взял эти деньги?

Деньги ни при чем, и без денег все случилось бы, потому что…

Без денег было бы проще, без денег он имел бы право не позволить, не допустить. А так получается, что он сам толкнул… Ему заплатили за то, чтобы не вмешивался, за то, чтобы промолчал, если узнает, за согласие с бесчестьем ему заплатили.

Большакова, двадцать, пятый этаж, квартира девяносто пять – адрес, где бесчестят его душу. Сейчас, в этот момент, бесчестят. Ему заплатили и право имеют пользоваться его душой, как телом продажной девки. Ему заплатили, он взял, сто тысяч евро – и полное право… И поделать ничего невозможно.

Пистолет! Как он мог забыть? Он ведь знал, он ведь ждал, он подготовился. Пистолет. Для такого случая – именно для такого! – он и приобретался. Надо ехать туда, на Большакова, пятнадцать. Ехать и… обновить покупку. Обмыть ее кровью. Он сможет выстрелить, сможет. И если кто-то в этом сомневается… Напрасно! Он сможет.