Эрл Гарднер - Суд последней надежды

Все время нашего разговора сигналы светофора беспрерывно меняли цвет, мимо нас летели машины, тормозя в ожидании, а когда свет светофора менялся на зеленый, шум пятнадцати или двадцати моторов заглушал все остальные звуки.

Это интервью имело исключительно важное значение.

Свидетель оказался мальчиком, который во время убийства торговал на этом углу газетами. Вечерами он работал в кегельбане Луиса Ламберта, подавая шары. Направляясь в банк, Ламберт поздоровался с ним и, наверно, то были последние слова, которыми Ламберт обменялся с посторонним, после чего он был смертельно ранен и втащен в машину. Более того, свидетель видел и трех убийц, пока они болтались тут, ожидая появления Ламберта.

Конечно, он не знал, что эта троица замыслила убийство. Поэтому у него не было причин особо внимательно присматриваться к ним, но, тем не менее, он отметил, что один из трех явно выделялся — как раз тот, который показался Бруно Марселу смахивающим на Вэнса Харди.

Позже, когда Харди был арестован и предан суду, он, просто чтобы удовлетворить свое любопытство, пошел в суд взглянуть на обвиняемого и убедиться, что это тот самый человек, которого он видел около банка.

Он пришел к убеждению, что Вэнс Харди не имел ничего общего с тем человеком, но никому не сказал ни слова.

Свидетель сказал, что полиция никогда не опрашивала его и у него не было ни малейшего желания рассказывать то, что он видел. И сейчас перед лицом ста или ста пятидесяти человек он впервые рассказывает свою историю.

Продолжая свой рассказ, свидетель сообщил нам то, о чем мы догадывались, но ничем не могли доказать.

Луис Ламберт получил груз виски, наполовину разбавленного водой. Во времена расцвета бутлегерства и войны банд лишь предельно наивный человек мог рассчитывать получить «чистый товар». Хорошее виски разбавлялось, доливалось, смешивалось и подделывалось. Но эта партия была настолько некачественной, что потребители, которым Ламберт собирался предложить ее, отказались брать товар. Соответственно, и Ламберт объявил, что не собирается платить за эту партию. Его поведение вызвало серьезное недовольство, и через пару дней к нему явилась компания мрачных личностей с известием, что он должен платить или…

Теория, которой придерживалось следствие, заключалась в том, что Вэнс Харди, который, как было доказано, вообще не знал Луиса Ламберта, напал на него и убил лишь для того, чтобы завладеть суммой денег, которые Ламберт только что получил в банке, то есть, что мотивом преступления был грабеж и только грабеж.

Если бы было доказано, что смерть Ламберта явилась результатом войны бутлегеров и что мотивом ее явилась месть, следствие не только получило бы подтверждение носившихся в воздухе слухов, но и могло бы вспомнить слова Ламберта, которые тот успел прошептать Марселу перед смертью: «Меня убила Речная банда».

Тем не менее, показания, которые дал нам свидетель, стоя на запруженном перекрестке, были очень ценны, а то, что мы записали драматическое изложение событий на магнитофонную ленту, могло серьезно изменить ход дела Вэнса Харди.

Алекс Грегори пропустил через полиграф обоих — и Вэнса Харди, и Глэдис Баррет, и ему удалось прийти к вполне определенным выводам. Вэнс Харди не ощущал вины за убийство Луиса Ламберта. Глэдис Баррет была полностью убеждена в невиновности своего брата и не знала, что указывало на его вину, хотя Грегори видел, что Глэдис была куда более убеждена, что ее брат был у нее дома в день убийства, чем на то были объективные доказательства. Можно предположить, что подсознательно ей очень хотелось, чтобы это так и было. Харди, скорее всего, в эти дни в самом деле был у нее, но когда она утверждала, что уверена в определенном дне, она руководствовалась не памятью, а доводами рассудка. Расшифровывая записи на детекторе, Грегори пришел к этому твердому убеждению.

Бруно Марсел продолжал находиться под явным впечатлением того, что оказался единственным человеком на процессе, который опознал Вэнса Харди.

Но и надежность его опознания тоже вызывала вопросы. Были показания и другого свидетеля, которому удалось увидеть руки одного из убийц, когда они выталкивали умирающего Ламберта из машины. Этот человек, по словам Вэнса Харди, тоже опознал его, сказав, что его руки похожи на те, что он видел.

Словом, никто не знал в точности, что же происходило во время суда, потому что его записи также исчезли.

Но тут сказались, скорее всего, совсем другие причины, чем те, что были в деле Луиса Гросса.