Владимир Колычев - Дочь авторитета

— Папа, у меня насморк. — Жанна капризно глянула на него. — Нос заложило.

— И где же ты простудилась? У Захара?

— У кого? — Жанна захлопала глазами.

— Я все знаю.

— Что ты знаешь?

— То, что Захар у меня поперек горла стоит. Ты сказала ему об этом?

— Нет. — Жанна потрясенно посмотрела на него.

— Зачем ты к нему ездила?

— Не знаю.

— Как это не знаешь?

— Папа, я схожу с ума! — Жанна не просто смотрела на него, она взывала о помощи.

— По Захару?

— Думаешь, я могу в него влюбиться?

— Ты уже влюбилась. — Ставр пристально посмотрел на дочь.

— Но я не хочу!

— Почему?

— Он твой враг.

— Это тебя не остановит, — заявил он.

— Он обращается со мной как с какой-то тряпкой, пусть и красивой.

— Не веди себя как тряпка.

— Папа, уйди! — Жанна схватила яблоко и замахнулась.

— Можешь даже выстрелить в меня, — отчеканил он, тяжело глядя на нее. — Но никогда не предавай!

— А я тебя предавала? — Рука с яблоком опустилась.

— Ты сама знаешь, как и что было. Тебе с этим жить. — Ставр повернулся к дочери спиной, взялся за ручку двери.

— Папа!

Ставр замер, но голову на голос не повернул.

— Прости, если я была в чем-то перед тобой виновата.

Слух отца уловил едва заметный скрип кроватных пружин, затем легкую поступь. Жанна подошла к нему сзади, обняла.

— Папа, ты такой хороший. Только ты понимаешь меня. — Она поцеловала его в щеку и отчалила.

Когда Ставр обернулся, Жанна уже лежала в кровати, с головой накрывшись одеялом. Наверное, ее бросило в краску. Как же, прилив телячьей нежности к отцу — это же так стыдно! Впрочем, из комнаты Ставр выходил в растроенных чувствах.

Темные облака плыли низко, быстро, собирались в большую тучу. Захар чувствовал себя моряком в штормовую погоду, только под ним был не корабль, а большой камень, свисающий над пропастью. Вместо бурного моря — головокружительная высота.

Ветер и бегущие облака создавали тревожное, близкое к страху ощущение. Захару казалось, что шатался не только камень, но и вся скала, на которую он влез вместе с Зойкой. Это с бухты-барахты, в холодное ненастье. Зойка уже назвала его сумасшедшим.

А сейчас она кричала в голос:

— Байкалов, ты псих!

Но ее тоже возбуждало это дикое чувство полета над пропастью. За этим Захар ее сюда и привез.

— Держись!

Захар нарочно с силой втолкнулся в Зойку. Одно неловкое движение, и все, гибель. Их затрясло, задергало. Страх перед падением усилил остроту ощущений.

Потом они еще долго висели над пропастью и глядели на сырые облака, которые ходили у них по головам. Ветер холодный, солнце где-то далеко, на другой планете. А им хорошо так, что больше ничего не нужно.

— Байкалов, ты псих, — сказала Зойка.

Она говорила тихо, как будто громкий голос мог столкнуть их с точки равновесия.

— Да, но у меня свой дурдом.

— На двоих?

— Если ты хочешь.

— А почему я, по-твоему, здесь?

— Переночуем?

— Если мы уже сошли с ума, то почему бы и нет?

— Будем ставить палатку? — спросил Захар.

— Со мной — да. С ней — нет! — Зойка резко мотнула головой.

Камень шатнулся, центр тяжести сместился вниз, и они стали съезжать в пропасть. Захар чудом успел зацепиться за выступ в камне. Но равновесие им еще только предстояло вернуть.

— Не шевелимся! — затаив дыхание, прошептал он.

— Страшно?

— Нет. Мы каждый день по краю ходим.

Здесь они могли кувыркнуться с высоты, а в жизни — попасть под бандитские пули. Не исключено, что киллер уже поджидал их где-то внизу. Но чувство страха затупилось, не ранило. Захар почему-то был уверен в том, что с ними ничего не случится.

— Мы же не сорвемся? — спросила Зойка.

Захар осторожно прибавил усилий, и они едва заметно сдвинулись в нужном направлении.

— Если сейчас удержимся, то будем жить вечно.

— Тьфу-тьфу!

— Сильней плюй!

— На кого?

— Вообще. Нам нужна твоя реактивная сила.

Захар обрел полную уверенность в себе. Еще одно маленькое усилие, и они окончательно вернутся в точку равновесия.

— Тогда я буду плевать на твою Жанну, — сказала Зойка.

Захар поднапрягся, сдвинул себя и ее, почувствовал равновесие и выдохнул.

— Я теперь всегда буду на нее плевать.

— Плюй. — Захар пожал плечами.

Он вернул остроту ощущений с Зойкой. Теперь им снова будет хорошо. А раз так, то Жанна ему и не нужна. Но ведь он же мужчина, а не какой-то там баклан. Нельзя было позволять Зойке плевать на Жанну, а он вроде как разрешил. Нехорошо вышло.