Станислав Лем - Следствие

— Через семь дней, девятнадцатого февраля, в Льюисе исчез труп молодого докера, попавшего в автомобильную катастрофу. У него случилось внутреннее кровоизлияние вследствие разрыва печени, его оперировали — успешно, как утверждают врачи, но… он не перенёс операции. Труп исчез ранним утром. Мы можем достаточно точно установить время, поскольку в третьем часу ночи скончался некто Бертон, сестра которого (он жил с сестрой) боялась оставаться в доме с покойником и потому разбудила владельца похоронного бюро. Тело Бертона привезли в морг около трёх. Двое служащих бюро положили его рядом с этим докером…

— Вы, кажется, хотите ещё что-то добавить? — поинтересовался главный инспектор.

Фаркар в раздумье прикусил ус.

— Нет, — произнёс он наконец.

Над зданием раздался протяжный, мерно нарастающий рёв авиационных моторов. Невидимый самолёт летел на юг. Стёкла отозвались тихим звоном.

— Я хотел сказать… — решился Фаркар, — укладывая принесённое тело, один из служащих передвинул труп этого докера, он ему мешал. Так вот… он утверждает, будто труп был не холодный.

— Мг-м, — промычал главный инспектор, как будто речь шла о самых обычных вещах. — Не холодный? А в каких выражениях было сделано это заявление? Вы не могли бы воспроизвести их дословно?

— Он сказал, что труп был не холодный. — Фаркар говорил как бы через силу, делая длинные паузы между словами. — Это звучит идиот… бессмысленно, однако служащий стоял на своём. Он клялся, будто сообщил об этом напарнику, но тот ничего не помнит. Грегори допросил их порознь, причём дважды.

Главный инспектор молча повернулся к Грегори.

— Это болтун и, по-моему, враль, — торопливо начал докладывать Грегори. — Такое у меня создалось впечатление. Из разряда дураков, обожающих оказываться в центре внимания. Такие ответ на любой вопрос начинают с истории сотворения мира. Он утверждает, что это был летаргический сон или, «может, ещё хуже», так он выразился. Признаться, меня это удивило, ведь люди, повседневно работающие с покойниками, в летаргию не верят, этому противоречит их опыт.

— А что говорят врачи?

Грегори замолчал, давая слово Фаркару, который, пожав плечами, недовольный, что такому пустяку уделяется столько внимания, сообщил:

— Смерть наступила днём раньше. Появились трупные пятна, окостенение… короче, он был мёртв, как камень.

— Что-нибудь ещё?

— Да. Во всех случаях трупы были одеты для похорон. Только тело Трейли, пропавшее в Трикхилле, было не одето. Хозяин похоронного бюро собирался заняться им утром. Так вышло, потому что семья не сразу дала костюм. То есть они забрали тот, в котором он был, а когда принесли другой, тела уже не было…

— А в остальных случаях?

— Труп той женщины, которая умерла от рака, тоже был одет.

— Как?

— В платье…

— А туфли? — спросил главный инспектор так тихо, что Грегори пришлось даже чуть податься вперёд, чтобы услышать.

— И в туфлях.

— А последний?

— Последний?.. Нет, он был не одет, но одновременно с ним, как можно предположить, исчезла занавеска, закрывавшая небольшую нишу в морге. Чёрное полотнище с пришитыми к нему металлическими кольцами, которые перемещались по тонкому карнизу. На кольцах остались лоскутки ткани.

— Его сорвали?

— Нет, карниз очень тонкий, он не выдержал бы сильного рывка. Лоскутья…

— Вы пробовали его сломать?

— Нет.

— А откуда вы знаете, что он бы не выдержал?

— Так, на глаз…

Главный инспектор задавал вопросы спокойно, безразлично, словно бы думая о чём-то своём, при этом он смотрел на шкаф, в стекле которого отражался прямоугольник окна, однако вопросы следовали в таком темпе, что Фаркар едва успевал отвечать.

— Ну ладно, — заключил главный инспектор. — Экспертизу обрывков ткани произвели?

— Да. Доктор Соренсен…

Врач перестал массировать свой острый подбородок.

— Ткань была оторвана, точнее, перетерта, а не отрезана. Как будто её… откусывали зубами. Я сделал несколько проб. Под микроскопом срезы абсолютно идентичны.

В наступившем молчании было слышно, как где-то далеко, приглушённый туманом, гудит самолёт.

— Кроме портьеры что-нибудь ещё пропало? — нарушил наконец молчание главный инспектор.

Соренсен перевёл взгляд на Фаркара. Тот утвердительно кивнул.

— Да. Пластырь, большой рулон лейкопластыря, лежавший на столе возле дверей.

— Пластырь? — недоумённо поднял брови инспектор.

— Они им подвязывают челюсть, чтоб не отваливалась, — пояснил Соренсен. — Косметическая обработка покойника. — сардонически улыбаясь, добавил он.