Артур Баневич - Гора трех скелетов

– Прошу вас, постарайтесь сосредоточиться, – прошептала она. – Извините за то, что вошла к вам без спросу. Я сделаю все, что вы захотите, честное слово!.. Только умоляю, слезьте, пожалуйста, с моей ноги и позвоните в полицию. Или скажите, что это розыгрыш. Я не знаю, что у вас там с этим вашим Хер…

– Харвардом, – подсказал я.

– Я не знаю, как там у вас принято. Если вы так шутите, конечно, ваше дело. Я не обижусь… Только, ради бога, помогите мне. Больно, так больно…

У нее были влажные глаза. И тонюсенькие, как паутинки, морщины в уголках. Она была слишком взрослой девочкой, чтобы с таким упорством играть во что-то, не сулящее ей успеха. Я обдумал диагноз и быстро сунул руку под лежавшую на матрасе подушку.

– В чем дело? – Она не сразу сообразила, но поскольку, в отличие от меня, была совершенно трезвой, растерянность не продлилась долго. – О господи!.. Вы что, думаете, я пришла вас…

– А почему бы и нет? Почему бы не положить туда чего-нибудь остренькое. Ножичек, к примеру…

Она горько усмехнулась:

– А моя ночная рубашка? Вы как это себе представляете: я слышу, кто-то идет, прячу под подушку нож, приподнимаю эту холеру, сажусь на корточки… Сижу и думаю: «Сейчас он войдет, удивится, подойдет ко мне… А я его в спину, когда отвернется!..» Так?

– Логично, – одобрил я.

– Нет, это не логика, это идиотизм. Куда проще встать в прихожей у дверей, чтобы сразу и в сердце!..

– Могли бы и не успеть. У меня хорошая реакция.

– А переодеться в ночнушку успела?

Я хмыкнул:

– Кто вас знает, может, вы профессиональная модельерша. Или стриптизерша. – Я возражал уже больше по инерции. – Они переодеваются быстро, быстрее, чем солдаты в армии.

– Слушайте, суньте лучше голову под кран. Я ведь правда не шучу.

– Хотите, чтобы я захлебнулся? – Уже нужно, нужно было останавливаться, но пикировка была мне в кайф.

– Вы опять?! – ойкнула моя посетительница. – Лучше уж давайте о моей ночной рубашке.

– Классная рубашка, – похвалил я. – Немножко длинноватая, чуточку старомодная, но, наверное, так и задумано. Клиент ожидает черт знает чего: кожаных плетей, ремешков, сексуальных безобразий, а тут вдруг совершеннейшая скромность…

– Вы угадали, – процедила сквозь зубы жгучая брюнетка с синяком под глазом. – Все так и есть. Только раздеваться, как у вас в армии, я не умею. Для того чтобы все с себя снять, требуется время. Слышите, кретин? Даже если б вы ползли по лестнице на карачках…

– Ну, здесь вы что-то путаете! На карачках это не я, это, скорее, вы…

Моя ухмылка стала вроде спускового крючка. Необъяснимым образом она высвободила свое многострадальное колено, в результате чего крыло дивана всей чудовищной тяжестью легло на ее левую грудь. Далее она, согнув ногу до предела, вдруг распрямила ее с неуловимой для глаз быстротой. Диван даже не дрогнул, а вот я, ударенный пяткой в лоб, отлетел через всю комнату, под окно.

Очнулся я на полу.

– Ну, теперь-то вы, надеюсь, видите это? Там, сзади… в глубине?

И я сначала увидел, а потом, когда по-пластунски подполз поближе, присмотрелся к увиденному повнимательней.

– Эти журналы лежали в шкафу, – сказал я, имея в виду рассыпанную по полу прессу. – А еще минуту назад – на столике…

Увы, опрокинутый столик оказался на траектории моего полета.

– И вы больше ничего не видите?!

Пакетик с контрацептивом был на виду, среди изданий, которые приличным гостям лучше не показывать. Всю эту мерзость, между прочим, я прятал на самом дне ящика с бельем.

– Это не мое, – сказал я, стараясь не смотреть ей в глаза. Я смотрел на пакетик, она тоже.

– Знаю. Это я купила, – созналась Черновласка.

Какое-то время комнату наполняла тишина ватной консистенции. Я не притрагивался к пакетику, и чем дольше он лежал между нами, тем неприличнее выглядел.

– Мы же не дети, – пояснила она. – Давайте отложим эти глупости на потом. Была бы признательна пану, если б он в конце концов посмотрел под диван. Там что-то есть…

– Вы положили презерватив на столик, и он упал. – Ничего более глупого сказать было нельзя. – Вы что, специально…

– О господи!.. Это у нас такой народный обычай: когда приходят в гости, переодеваются в ночное белье и кладут пачку… этих на столик у постели… Да посмотрите же наконец, что там!

Делать было нечего. Я лег на живот рядом с ногой в снежно-белом носочке. Удивительное дело, он был девственно чистым даже на подошве. О нет, не в них она пришла ко мне. Скорее всего носки были особым, секретным компонентом плана, с помощью которого меня собирались оболванить.