Андрей Константинов - Дело о спасении телезвезды (Сборник новелл)

Вот возьму и соблазню Модестова, и пусть тогда у Нонки появится законный повод беситься, а еще лучше - у Обнорского".

От этих грандиозных планов меня отвлек Спозаранник, которому срочно понадобились статьи Ольги Харитоновой.

- Вам хватит получаса для выполнения этого задания?- обратился он ко мне.

- Что за спешка?- спросила я, недоумевая, с чего это вдруг Глеб заинтересовался творчеством моей бывшей сокурсницы.

Спозаранник снял очки, укоризненно посмотрел на меня и отчеканил:

- Сегодня ночью корреспондент газеты "Зелень лета" Ольга Харитонова погибла на презентации в оранжерее заповедника "Белые ночи".

Это известие сразило меня наповал. Я хорошо знала Ольгу. Когда-то нас связывала тесная дружба, но после окончания университета наши пути разошлись: она не разделяла моего тогдашнего восхищения Обнорским и считала расследовательскую журналистику делом грязным и ненужным. Впрочем, это не помешало нам чрезвычайно обрадоваться друг другу, когда неделю назад мы случайно встретились на пресс-конференции. В тот день Ольга спешила, но за короткое время, которое понадобилось нам, чтобы выпить кофе, она успела рассказать мне, что наконец нашла себя в "Зелени". Выглядела Харитонова просто классно и даже обещала навестить меня в "Золотой пуле".

Отказываясь верить в ее гибель, я пошла в комнату выпускающих, чтобы почитать сегодняшнюю сводку, где должна была появиться информация о ночных происшествиях. Все было так, как сказал Глеб; в сухом изложении репортеров эта смерть выглядела еще более нелепой: "В 23.10 на презентации Фонда в поддержку биологической науки, проходившей в оранжерее заповедника "Пальмира", металлическая рама со стеклом упала на голову журналистке Ольге Харитоновой. Полученные травмы оказались несовместимыми с жизнью. Обстоятельства уточняются".

"Кошмар!" - подумала я. И нахлынули воспоминания...

***

Харитонова была самой яркой девушкой на нашем курсе. Она приехала откуда-то с Казахстана и жила в крошечной квартире на улице, которая в те годы носила имя Куйбышева. Сюда мы умудрялись набиваться всей нашей группой и под гитару и водку ночи напролет грезили о будущей журналистской славе. Ольга была не похожа на нас. Она вообще не была похожа ни на кого и выделялась из любой толпы своей утонченной восточной грацией. С чьей-то легкой руки за ней закрепилось имя Хлоя, и хотя смуглая, острая на язык Ольга менее всего походила на наивную пастушку из древнегреческой пасторали, оно странным образом шло ей. Эстетка и театралка Хлоя не пропускала ни одной премьеры у Додана и собиралась стать театральным критиком. Любили Ольгу не все, но я восхищалась ею безоглядно. Всякий раз, когда она входила в аудиторию, привычным жестом поправляя волнистые волосы, мое сердце готово было выскочить из груди. Это была самая большая и самая чистая любовь в моей жизни. Во время наших ночных посиделок Хлоя обыкновенно садилась на пол и, обхватив руками колени, читала Цветаеву, а потом свои собственные стихи. "Ах, зачем свечи, ведь они не вечны? Как не вечны плечи у меня в ладонях, как не вечны губы, что словами гонят. Убегу в радость и назад ни разу..."

***

Такие вот воспоминания роились в моей голове, когда ровно через тридцать минут я принесла Глебу извлеченные из Интернета статьи Харитоновой. Он удовлетворенно кивнул и сказал, что я - птица на ветвях его души. В устах Спозаранника этот лингвистический изыск означал высшую похвалу и конец аудиенции, но я продолжала в растерянности стоять перед ним, словно ждала чего-то.

- Глеб, ты думаешь, что смерть Харитоновой не была случайностью?

- Скорее это похоже на четко спланированное убийство,- не отрываясь от чтения, ответил он.

- Я хорошо знала Ольгу, мы учились с ней на одном курсе. Кому и зачем понадобилось убивать ее?

- Вот это нам и предстоит выяснить,- многозначительно изрек Спозаранник.- И вместо того, чтобы стоять здесь, обратившись в соляной столб, именно вам, Валентина Ивановна, следовало бы поехать в "Пальмиру" и уточнить обстоятельства смерти вашей сокурсницы.

Я ощутила мерзкий холодок где-то внутри, и первым моим желанием было немедленно отказаться от этого предложения. Но Глеб испытующе смотрел на меня сквозь очки, и под этим взглядом я внезапно ощутила себя трусливой дрянью, готовой предать Хлою. Именно поэтому я согласилась поехать в заповедник.

***

В коридорах "Золотой пули" сновали киношники. Режиссер Худокормов распоряжался операторами, которым предстояло снимать интерьер кабинета Обнорского.