Алексей Хапров - Наследник

— Спасибо за помощь, — прошептал я.

Подул ветер. Сверху, словно имитируя чей-то шепот, зашелестела древесная листва. Что это? Ответ?

Увы, наши с Радиком приключения на этом не закончились. Впереди нас ждали еще более трудные и опасные испытания, чем те, которые нам довелось уже пережить.

Когда мой спутник появился из магазина, в его руках был доверху наполненный пакет. Радик помахал мне рукой. Я махнул в ответ.

Мальчик подошел к краю тротуара и приготовился перебежать на другую сторону. Но тут перед ним резко затормозил невесть откуда взявшийся черный "Лэнд Крузер". Задняя дверь машины открылась, и чьи-то могучие руки втянули моего спутника внутрь салона. После этого джип мгновенно скрылся из виду.

Похищение было произведено настолько профессионально, что никто из прохожих ничего не заподозрил. Никто даже не оглянулся. Все, как ни в чем не бывало, продолжали спокойно идти по своим делам…

Надо мной словно опустился колпак из мутного стекла. Я ошеломленно смотрел перед собой. У меня не было сил даже пошевелиться. Мною овладела растерянность. Что делать?

Сначала я дернулся в сторону, куда увезли Радика. Затем принялся высматривать, кого бы позвать на помощь. Но бесполезность этих намерений была очевидна. Потоптавшись на месте, я тяжело опустился на скамейку, чувствуя страшную опустошенность и бессилие перед обстоятельствами. У меня даже потемнело в глазах. Проходившая мимо девочка испуганно посмотрела на меня и спросила:

— Бабушка, Вам плохо?

Я помотал головой, натужно улыбнулся, и знаком показал ей, что со мной все в порядке, и чтобы она не беспокоилась. Девочка пошла дальше, не переставая при этом недоверчиво на меня оглядываться. Только бы она по своей искренней детской доброте не привлекла бы ко мне чьего-либо внимания.

Мало-помалу, охвативший меня шок стал постепенно ослабевать. Биение сердца утихло. Дыхание приобрело ровность, а мысли перестали походить на беспорядочно разлетавшихся во все стороны перепуганных птиц.

Мальчика похитил Баруздин. В этом не было никаких сомнений. Его цель представлялась очевидной — расчистить Катерине путь к Карпычевскому наследству. Как он здесь оказался, каким образом он нас выследил — сейчас это не имело никакого значения. Главным было то, что над моим спутником нависла смертельная опасность.

Моим спутником?

Я вдруг поймал себя на мысли, что назвал так Радика чисто по привычке. На самом же деле он значил для меня гораздо больше, нежели простой попутчик. Я со всей ясностью ощутил это только сейчас, когда у меня его отняли.

Познакомившись с ним поближе, пройдя вместе с ним всяческие опасности и мытарства, я, сам того не замечая, стал воспринимать его, как нечто родное, как частичку самого себя.

Я всегда мечтал о сыне. Наверное, это заложено в человеческой природе — желание кого-то растить, о ком-то заботиться. Без этого жизнь представляется какой-то неполноценной, пустой. Ее даже и жизнью-то назвать нельзя. Жизнь без семьи — это всего лишь примитивное существование. Судьбе угодно было сложиться так, что мне не довелось вкусить счастья отцовства. И этот формально совершенно чужой для меня ребенок вдруг превратился в воплощение моей мечты.

У нас с ним было одно важное общее — и он, и я были одиноки. И у меня, и у него никого не было. Видимо, это нас и сблизило.

Мне стало страшно от одной только мысли, что я могу никогда его больше не увидеть. По моему телу словно пробежал жгучий огонь. Осознание того, что от меня зависит чья-то жизнь, добавило мне сил.

Я сделаю все, чтобы спасти Радика! Пусть даже я и сам как затравленный зверь. Я просто не могу поступить иначе.

Но намерения, какими бы благими они не были — это одно. А воплотить их в действительность — это совсем другое. Где искать мальчика? Куда его могли увезти? Ведь я не имел об этом ни малейшего представления.

Что же делать?

Мимо меня весело пробежала стайка сорванцов. В памяти сверкнули рассказы о Шерлоке Холмсе.

Идея!…

Спрятав в автоматическую камеру хранения свои и Радиковы вещи (они являлись теперь обузой), я, не выходя из старушечьего образа, покинул вокзал, и заковылял в сторону кучки не шибко опрятных ребят лет по четырнадцать-пятнадцать, запримеченных мною из окна троллейбуса еще при подъезде к привокзальной площади. Я не знаю, были ли это беспризорники, или просто обычная дворовая шпана. Меня нисколько не волновало, чем они тут промышляли. Мне было важно другое.