Алексей Хапров - Наследник

Солнце стояло высоко над горизонтом. Приятный легкий ветерок ласково обдувал древесную листву. На теневых участках травы блестели остатки росы. Нестройный хор местных канареек исполнял какую-то восторженную оду.

"Уже одиннадцать! — мысленно воскликнул я, посмотрев на часы. — Вот это мы проспали!".

Несмотря на столь позднее время, я не решился будить сопевшего рядом Радика. Пусть отдохнет. Бедняга вконец измаялся. Это было заметно еще вчера.

После того, как Баруздиновский "Лэнд Крузер" отъехал, мы, невзирая на темноту, решили пройти вперед, намереваясь обойти пост ГИБДД. Ночью нас там вряд ли кто заметит. Но дойти до него нам так и не удалось. Устав спотыкаться о валявшиеся на земле и плохо различимые во мраке ветки до коряги, мой спутник свалился с ног и жалобно захныкал:

— Дядь Жень, я больше не могу!

— Что ж, заночуем прямо здесь, — решил я, и бросил свою сумку у старой березы…

Очистив одежду от назойливых насекомых, я снова лег на траву, подложил руки под голову, и закрыл глаза.

Мои мысли сосредоточились на Баруздине. С чего он вдруг решил подключиться к моим поискам? Что им движет? И почему ему так желательна наша с Радиком смерть?

В моих ушах снова зазвучал его вчерашний разговор с напарниками:

"…Были бы они здесь, всё бы значительно упростилось. Свернули бы шеи, и точка. И никаких проблем…".

Что именно упростилось? Каких именно проблем?…

Мои размышления прервал пронесшийся мимо нас пронзительный вой сирены.

Радик зашевелился и открыл глаза.

— Уже утро? — широко зевая, спросил он.

— Уже день, — ответил я и показал на часы.

— Ни фига себе! — изумился мой спутник.

Я поднялся на ноги, потянулся, и принялся делать легкие разминочные упражнения. Мой спутник последовал моему примеру.

Надо сказать, что сон на открытом воздухе существенно зарядил нас энергией. В нас явно прибавилось бодрости. И если бы не нытье желудков (шутка ли, целые сутки без пищи!), можно было бы сказать, что мы чувствовали себя великолепно.

Закончив "гимнастику", мы вышли к обочине.

— Их еще до сих пор не убрали? — удивленно воскликнул Радик.

Искореженные остовы "Опеля" и "Нивы" по-прежнему валялись на трассе, препятствуя движению. Рядом с ними суетились сотрудники ДПС.

— Оперативные ребята, — съязвил мой спутник.

— Может, их только недавно вызвали, — пожал плечами я.

Заметив, что приехавшие на "скорой" санитары начинают вытаскивать тела погибших водителей, мы, не желая стать свидетелями столь ужасного зрелища, вернулись к месту ночлега.

— Ну что, пошли? — предложил я, вскидывая сумку на плечо.

— Пошли, — согласно кивнул мальчик.

Мы зашагали вперед.

— Сейчас поесть бы, — мечтательно проговорил Радик.

— Попадется какое-нибудь кафе или магазин — обязательно зайдем, — пообещал я.

Мой спутник о чем-то задумался.

— Дядь Жень, — встрепенувшись, обратился ко мне он. — А "скорую помощь" менты останавливают?

— Вроде, нет. А что? — отозвался я.

— Есть одна идея…

Когда "Газель" с красным крестом на капоте показалась на горизонте, я скомандовал:

— На старт!

Мой спутник, как подкошенный, рухнул на землю, и изобразил глубокий обморок. Я же взлохматил волосы, придал своему лицу выражение безумного отчаяния, выбежал на трассу и стал усиленно размахивать руками, указывая на неподвижно лежавшего у обочины мальчика.

"Скорая" остановилась. Из окошка высунулась дама в белом.

— Что случилось?

Я подскочил к ней и сбивчиво затараторил:

— Сыну плохо! Отравился грибами! Упал без сознания!

— В машину! — скомандовала врач.

Я суетливо подбежал к Радику и подхватил его на руки.

— Вроде, получилось, — сквозь зубы, прошептал он.

— Тихо! — цыкнул на него я…

Это были наши новые роли. Это был наш новый спектакль.

Идея Радика, конечно, пахла авантюризмом. Но в нашем положении любой "креатив" представлялся оправданным.

А что, собственно, плохого в авантюризме? Сколько великих научных открытий было сделано благодаря именно ему! Сколько великих людей стали великими благодаря именно этой черте своего характера. Сколько блистательных военных побед знает история, основной причиной которых явилась кажущаяся на первый взгляд безрассудной тактика полководцев. Так что, как ни крути, а авантюризм — это, в какой-то степени, даже своеобразный двигатель прогресса.

Поначалу я, правда, отнесся к предложению своего спутника со скепсисом:

— У меня не получится правдоподобно сыграть убитого горем отца.