Алексей Хапров: Наследник

Захваченные оказываются крымскими татарами. Им тут же учиняется допрос, на котором звучат невероятные вещи.

Все пленные, как один, утверждают, что являются воинами хана Девлет-Гирея, войско которого штурмовало Москву пятьдесят лет назад, в 1571 году (штурм окончился неудачей; татары оказались разбиты и развеяны на мелкие группы), и что их отряд, уходя от преследования, решил на время скрыться в попавшемся на пути глубоком овраге, который был наполнен густым туманом, имевшим какой-то необычный зеленоватый оттенок.

Спустившись вниз, они постояли там какое-то время, после чего решили продолжить свой путь. И были очень удивлены, наткнувшись на этот дворец. Ведь утром его здесь не было.

Ответы пленных передаются царю. Михаил Федорович впадает в бешенство: "Что за бред? Спуститься в овраг, провести там несколько минут, и выйти оттуда через пятьдесят лет?! Врут, сукины дети! За дураков нас принимают! Вытянуть правду любой ценой, любыми способами!".

Татар подвергают страшным, изощренным пыткам: топят в воде, жгут каленым железом, вешают над огнем. Но те упорно стоят на своем: мы — воины хана Девлет-Гирея, штурмовали сегодня Москву, оказались разбиты…

Так и не услышав от пленников ничего нового, дознаватели обращают внимание на их экипировку. Их изумлению нет предела. Все, во что облачены пойманные татары, давным-давно устарело и уже не используется. Неужели те говорят правду? Но как могло произойти, что они проскочили через целых пятьдесят лет? Что за дьявольщина такая?

Михаил Федорович в недоумении. Он приказывает писарям зафиксировать сей факт в летописи. Но о дальнейшей судьбе пленных там, увы, не сообщается.

1832 год. В селе Садовники появляются два человека и утверждают, что они — местные жители. Старожилы с трудом признают в них крестьян Архипа Кузьмина и Ивана Бочкарева, бесследно исчезнувших более двадцати лет назад, в 1810 году. Кузьмин и Бочкарев впадают в глубокий шок, увидев своих жен и детей постаревшими на два десятка лет.

Появляется полиция. Крестьяне растерянно рассказывают, что, возвращаясь ночью домой из соседнего села Дьяково, они решили сократить путь, и пройти через Голосов овраг. Погода была сырая, и овраг был наполнен густым, зеленоватым туманом. Миновав огромные валуны, они вдруг словно куда-то провалились и очутились в некоем пространстве, которое было освещено тусклым, бледным светом, и наполнено множеством приспособлений непонятного назначения. Среди этих приспособлений расхаживали большие, заросшие шерстью, существа, похожие на людей. Архип и Иван страшно перепугались, решив, что перед ними — черти, а сами они каким-то образом угодили в преисподнюю.

Заметив появление чужаков, "черти" стали указывать им куда-то в сторону, знаками призывая идти туда. Не переставая трястись от страха, крестьяне повиновались, и вскоре снова очутились на дне оврага. Облегченно переведя дыхание, и обильно перекрестившись, они поднялись наверх. Но, вернувшись домой, вдруг обнаружили, что прошло много лет.

Весть об этом странном и загадочном случае мгновенно облетела все окрестности, и, благодаря газетам, постепенно распространилась по всей стране. Люди специально приезжали из других городов, чтобы своими глазами увидеть попавших в столь необычную переделку горемык.

В полицейском управлении долго ломали голову в поисках убедительного объяснения случившегося, и, наконец, решили провести в Голосовом овраге следственный эксперимент. Дождавшись, когда он снова заполнится туманом, следователи попросили Кузьмина и Бочкарева опять пройти через него. Те скрылись в плотной дымке, а спустя несколько минут, к изумлению полицейских, обратно вышел только Бочкарев. Кузьмин словно растворился, и больше уже никогда и нигде не появлялся.

"Вот это да! — мысленно восклицал я, возвращаясь домой. — Мне доводилось слышать о многих чудесах и загадках. Но чтобы неразгаданное и непознанное находилось рядом со мной, с таким я сталкиваюсь впервые".

И я, невзирая на советы тети Клавы, решил при случае обязательно исследовать это таинственное место…

Кузьменко вышел из дома ровно в семь. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Определить это я смог по радиосигналам точного времени, донесшимся из открытой форточки.

Закрыв калитку и заметив меня, он удивленно вскинул брови:

— Пришел? А чего за забором стоишь? Почему не заходишь? Собак боишься?

— Да нет, — смущенно ответил я. — Просто неудобно как-то.