Алена Винтер: Чарующая улыбка валькирии

– Лира, – впервые вслух произнес это имя Дарио, – теперь ты довольна? Если это так, то я рад за тебя.

Он начал медленно к ней приближаться, и Анджело вскочил, пытаясь предупредить его следующее движение, но было слишком поздно. Дарио быстро поднял пистолет, целясь в жену, однако Лира опередила его, нажав на курок на мгновение раньше. Он ошеломленно дотронулся до раны на груди, через силу сделал еще несколько шагов вперед и упал к ее ногам. Лира пристально вгляделась в лицо человека, который разрушил столько жизней.

– Я не хотела смерти Алессандро, – сказала она, обращаясь к нему. – Это твоя вина.

– Лира, – Анджело взял женщину за плечо. – Тебе пора уходить. Карло ждет.

– Алессандро хороший парень. Я не хотела, чтобы он умер.

– Я знаю, – сказал Анджело и крепко обнял ее. – Все закончилось. Лоренцо, – обратился он к черноволосому мужчине, стоящему рядом с телом Алессандро. – Увези сеньору Д’Ареццо.

– Периметр чист. Мы одни, – заглянул в комнату один из людей Бьянки.

– Молодцы. Благодарю всех, – Анджело обвел глазами мужчин.

Эти слова показались Лире настолько циничными, что она вздрогнула, ужасаясь своей жестокости. Ее хрупкие плечи задрожали от рыданий, и Анджело еще крепче прижал женщину к себе. Лира вырвалась из объятий и передала ему пистолет, который все еще держала в руке.

– Ты прав. Все закончилось, – сказала она и вышла из кабинета.

Лира медленно ступала по дому. Теперь он не казался ей враждебным, наоборот, являл радушие и доброту. Столько раз слышавший смех в своих стенах, дом прощал Лиру за то, что она принесла с собой смерть. В последний раз он окутал ее тишиной и отпустил, открывая дверь в новую жизнь.

Лира присела на ступени главного входа и обхватила голову руками. Восходящее солнце освещало ее, одержавшую победу и проигравшую одновременно. Она услышала за спиной голос матери и повернулась. Камилла стояла на пороге, прижимая руки к груди, но Лира не видела ее. Она смотрела на Табо, и тот содрогнулся от ее взгляда. С таким же отчаянием много лет назад в доме, полыхающем огнем, на него глядела окровавленная и изуродованная насильниками женщина, моля о помощи. Тогда он не смог отказать, как и не пройдет мимо ее боли сейчас. Табо метнулся к Лире. Она со стоном уткнулась ему в шею.

– Плачь, моя дорогая, – сказал он, укачивая ее словно ребенка. – Теперь можно. Плачь, Лира.

Лира сидела в кресле, в котором еще совсем недавно Лука рассказывал страшную историю их жизни, и держала в руках чашку с кофе. Светлые волосы мягкой волной лежали на плечах, взгляд ее был печальным и потухшим. Несколько часов назад они проводили в последний путь Альдо Кондотти. Лука и Ильду похоронили вчера, тихо и просто, без тех пышных церемоний, которое правительство устроило для начальника безопасности премьер-министра. Что касается сеньора Аскари, то его погребение было назначено на завтра. «Неделя похорон», – с неприязнью подумал Роман. Завтра Лира снова будет стоять у могилы с вуалью на лице, журналисты, как всегда, станут досаждать ей, задавая глупые и жестокие вопросы, ослепляя вспышками фотокамер. Хорошо, что допросы закончены, и сеньора Аскари может забыть о тех ужасных событиях, инициатором которых стала она сама.

– Никогда не замечала, какой красивый сад у Карло, – сказала Лира.

Роман ничего не ответил. Он подошел к перилам и задумчиво посмотрел на фруктовые деревья. Терпкий цитрусовый запах опьянял. Роман с наслаждением вдыхал их волнующий аромат и размышлял о Лире. Никто не поймет женщину, решившуюся на месть. Она не смотрит на происходящее вокруг. Она идет к задуманному, не давая себе отвлечься, отключая все чувства, кроме одного. И оно жжет изнутри. Ненависть руководит мыслями, превращая в самое жестокое создание на земле, главной целью которого является уничтожение. Но кого она уничтожила? Тех, кто разрушил ее жизнь, или себя?

Роман оперся локтями о витые перила и спрятал лицо в ладонях. Он хотел о многом спросить Лиру, но продолжал молчать. Слова застряли в горле, не желая выходить наружу.

– Когда у тебя вылет? – спросила Лира.

– Через три часа, – ответил он и резко повернулся к ней.

– Знаю вопрос, который ты хочешь задать, – сказала Лира и поставила чашку с давно остывшим кофе на стол. – Зачем?

Роман отпрянул в сторону, потому что лицо ее стало белым, но непонятно отчего, то ли от горечи утрат, то ли от ярости, которая все еще продолжала жить в ней.

– Боль легко может превратиться в ненависть. А ненависть ослепляет, даже самых порядочных.