Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире

— Не-е-ет!

— Черт знает что! — Люська просыпается и поднимает голову с подушки: — Вы успокоитесь наконец?!

Ирисова хихикает. Примерно через полчаса она все-таки затихает в одном из кресел и, кажется, начинает засыпать. Или это только кажется? Зося тоже затихает. Наверное, именно в этот час многие из зрителей выключили свои телевизоры и тоже отправились в постели. Но на душе Любы тревожно, и она не выключает телевизор. Предчувствие не обмануло ее. Примерно через полчаса на лестнице появляется белая тень. Это очень похоже на привидение. Тень безмолвна и закутана в белый саван. Двигается она бесшумно, плавно скользит по ступенькам. В гостиной полумрак, а в холле второго этажа вообще нет света — ощущение жуткое.

— У-у-у, — раздается вдруг негромко. И еще раз: — У-у-у.

Люська и Зося спят крепко, а вот Ирисова, у которой нервы и без того расшатаны, моментально вздрагивает:

— Кто здесь?

— У-у-у… — шепчет белая тень. Она уже в самом низу лестницы. — Серафима Евгеньевна-а…

— А?

— Это я, Яков Савельевич Кучеренко.

— Господи, господи!

— Я пришел за вами. Вместе мы будем счастливы. У-у-у…

— Как? Как вместе?

— Умереть. У-у-у… Вы должны умереть… Идите ко мне, Серафима Евгеньевна.

У покойного Кучеренко голос почему-то женский, но Ирисова этого не замечает. Она в экстазе:

— Да-да. Я иду! Иду!

— Ко мне. Сюда.

Привидение манит Ирисову к себе на лестницу. Серафима Евгеньевна, словно под гипнозом, двигается к тени мнимого Кучеренко.

— Сюда, сюда…

Тут Ирисова натыкается на диван, на котором спит Люська. Пятится, роняет вазу, стоящую на столе. Раздается грохот.

— Господи, да успокоитесь вы наконец или нет! — Люська наугад кидает подушку и попадает в привидение.

— Ай! Дура! — кричит оно. — Идиотка! Больно!

— Кто здесь? — просыпается и Зося.

Люська вскакивает с дивана и кидается к выключателю. Привидение торопливо взлетает вверх по лестнице и там натыкается на Алексея Градов.

— Не спится? — зловеще спрашивает он.

Привидение молчит и кутается в простыню.

— Желаете обрести покой и вечное блаженство? — Программист тянет за край белой простыни.

— Пусти! — визжит мнимая тень Кучеренко.

Разумеется, это Виолетта.

— Да! Я! — Блондинка смотрит на Градова вызывающе.

Тот толкает ее обратно на лестницу:

— А ну-ка.

Ирисова все еще в трансе. Кажется, это был последний удар.

— Ты зачем это делаешь?! — кричит Люська.

— Да просто так! А зачем она говорит, что у меня нет таланта?

— Спятила, что ли? Человеку и так плохо!

— Ничего с ней не будет!

— Ты это нарочно, — говорит Зося. — Нарочно ее доводишь.

— Да это же была шутка! Шутка! Я просто хотела доказать, что могу быть актрисой! Зачем она так со мной? Зачем?!

— Ничего себе шуточки! Тоже мне, нашла время! Ты никуда отсюда не уйдешь.

— Но я спать хочу! Спать!

— Ложись. — Люська откидывает одеяло. — Сюда ложись. И больше никаких привидений.

— А мне? — спрашивает Градов. — Тоже туда?

— Ну уж нет, — фыркает Люська. — Можешь устроиться в кресле. Завтра поговорим. А с тобой мы еще разберемся, — грозит она Виолетте.

— Я пошутила, — хныкает блондинка. Но, кажется, она очень довольна своей шуткой.

Серафима Евгеньевна Ирисова вдруг решительно направляется к дверям.

— Вы куда? — кричат все хором.

— К нему.

— Да это же была Виолетта!

— Нет. Это был он. Я хочу выйти. Он ждет меня там. Снаружи. Он уже вышел, а я все еще тут. Пустите.

— Да успокойтесь вы! Ложитесь спать, утром разберемся! — Люська и Зося в один голос.

— Не-е-ет!

— Пустите ее, — негромко говорит Алексей Градов. — Кажется, она собралась выйти из особняка.

— Созрела наконец! — откровенно радуется Виолетта.

— А ты стерва, — говорит ей Люська. — Ты все это сделала нарочно!

Серафима Евгеньевна в это время зачем-то берет белую салфетку со стола и снимает с себя халат.

— Да вы что?!

— Ах, оставьте, оставьте!

— Там же снег лежит!

— Там лето. Самое настоящее лето. Там хорошо. Тепло. Мне так давно хочется лета. — Ирисова идет к двери.

— Нет, я этого так не могу оставить! — кричит Люська. — Она же простудится!

— Не кричи, — останавливает ее Градов, — этим ты ничего не добьешься. Если Серафима спятила, она теперь и голой может на улицу выйти. Скажи спасибо, что ночную рубашку с себя не сняла.

Словно в ответ на его слова перед входной дверью Ирисова снимает еще и домашние тапочки.

— Господи, какой кошмар! — шепчет Зося.