Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем

Это папе-то родному! Папе!

И она вроде как побледнела. Обиделась, наверное. Милая моя девочка. Милая Полина. Ну, старше я на двадцать лет и что? Кому до этого есть дело? Я ее полюбил, да и она согласие дала. Венчались мы в церкви, и священнику моя невеста громко и четко, чтобы слышали все, так и сказала:

— Да. Согласна.

Даже когда она оказалась не девственницей (уж простите за интимную подробность), я не расстроился. Конечно, хотелось все честь по чести, но современные нравы таковы, что рассчитывать на порядочность двадцатилетней девицы не приходится. Они в таком нежном возрасте уже огонь и воды прошли. Я не говорю конкретно про свою Полину. Про вторую. Хотя, и та, другая, не со мной первым в постель легла, как вы сами понимаете. Друга-то Василия я не забыл, нет. Выходит, все повторяется. Такова, значит, моя судьба. Вечно второй. Но не разводиться же из-за этого? Век-то какой на дворе! Все, как положено. В духе времени, значит.

А она даже всплакнула. И вроде как от стыда.

— Хотите, — говорит, — Павел, расскажу?

Только что не добавила "Петрович". Это жена-то! Ну, институтка, честное слово! Неловко ей, что так получилось! И откуда она такая взялась? Нет уж, увольте меня от подробностей! Не стал я ее слушать. Простил.

Потом мы, конечно, перешли на ты. И о своем выборе я не пожалел. Со всеми мужчинами, приходившими в дом, Полина-вторая вела себя достойно. Была гостеприимна, но сдержана, не кокетничала, ухаживания не принимала. И они ее стали уважать.

Все, кроме Михаила. Но об этом, уважаемая Любовь Александровна, вы уже наслышаны. Повторяться не буду. Сразу перейду к тому роковому дню, когда все это и случилось.

У Полины были именины: двадцать один год. Дата не круглая, банкета она не захотела. И в ресторан не пошла. Попросила разрешения пригласить наконец родителей. Чтобы в день рождения дочери они все-таки примирились. И с мужем ее познакомились. Я с радостью согласился. Посидим по-семейному, тихо. Мы с Полиной, ее родители да Михаил.

Я ему еще говорю:

— Позови, свою-то. Пора бы и познакомиться.

И тут он как начал смеяться! Прямо хохотал!

— У нас с тобой, — говорит, — папа, не семья, а цирк. Моя любовница в два раза старше твоей жены. Да и это еще не все. Но сюрпризы будут потом.

Про обещанные сюрпризы я вспомнил, когда все это случилось.

Сначала мы сидели за столом втроем. В гостиной, на втором этаже. Я, Михаил и жена моя Полина. Родители ее что-то задерживались. Опаздывали оба, хотя должны были приехать порознь. И мы решили по рюмочке принять. Не дожидаясь. Оговорю в скобках, что Мишка не дурак выпить. Когда я говорю по одной, это значит, что Полина выпила бокал шампанского, я рюмку водки, а Мишка был навеселе. Одну за другой опрокидывал. А пил он виски. Это значит, его понесло. Отношения выяснять. Пока я сидел с ними за столом, сын хоть как-то еще держался. Но мне послышалось, что машина подъехала. Я вышел из гостиной, решив спуститься вниз и встретить дорогих гостей.

Важный момент. Возле лестницы, по которой мы спускались на первый этаж, стояла огромная деревянная кадка с пальмой. А в кадке, в земле, торчал ржавый нож. Большой, с деревянной рукоятью. Ржавый, но острый. Моя Полина уж очень любила комнатные растения. И с пальмой возилась, как с младенцем. Этим ножом она рыхлила землю в кадке. Чтоб, значит, вода без препятствий проникала до самых корней. Почему я так подробно рассказываю про эту кадку, вы сейчас сами поймете.

Когда я дверь в гостиную закрывал, то слышал, как они начали ругаться. Значения этому не придал, потому что Мишка ссорился с Полиной постоянно. Я решил поначалу зайти в комнату на втором же этаже, окно которой выходит на центральную улицу. Если машина действительно к нам, я увижу, как она стоит у ворот, спущусь и открою. Из прислуги в доме была только кухарка, но она крутилась у плиты, в другом крыле. На стол она же накрывала. А садовника я отпустил.

Так вот. Выглянул я в окно и вижу, что не одна машина, а две у ворот стоят. "Жигули" и "Пежо". А калитка приоткрыта. Гости, значит, уже в дом зашли, не дожидаясь, когда хозяева их встретят. И тут мое внимание отвлек включенный телевизор. Новости были важные, и я даже звук прибавил, чтобы послушать. Буквально две минуты.

А когда я выключил телевизор и вышел в холл, то, подойдя к перилам, увидел следующую картину. Внизу, у лестницы, аккурат под выступом, где стояла кадка с пальмой, лежал сын с ножом в спине. И голова у него была свернута на бок. Жена Полина стояла возле пальмы бледнее смерти, а на первом этаже, рядом с трупом еще двое. Тоже перепуганные насмерть. И удивленно смотрели то на труп, то друг на друга.