Алексей Кленов - Игра без правил

— Сережа!!!

Неверов покачал головой, сказал сожалеюще:

— Зря он! Этот уже покойник, ни к чему его тушить…

Капитан поднял ствол автомата, выпустил по бегущему бандиту очередь, прекращая его мучения. Тот словно переломился пополам, споткнулся, упал и молча покатился вниз, прямо под ноги Болотову и Неверову. Оба, уже не обращая внимания на тлеющий труп, перескочили через него и побежали наверх. Навстречу им бежал еще один, из взвода Неверова, находившийся в момент взрыва близко к часовне. Он бежал зигзагами, хлопая себя по спине и груди, пытаясь сбить сатанеющее пламя. Споткнулся, упал, покатился по земле. К нему бросились с разных сторон, прижали к земле, сбили пламя, унесли к вертолету, рычащего и матерящегося от боли. Еще один, контуженный взрывом, сидел на земле, раскачиваясь и зажав голову руками, мыча от боли. Его тоже подхватили под руки и почти волоком потащили к вертолету. Больше из взвода Неверова никто серьезно не пострадал. Из команды в живых не осталось никого, слишком близко находились к часовне в момент взрыва.

В кабине вертолета надрывался второй пилот, вызывая по рации подкрепление для тушения пожара. Неверов, пришедший в себя, отдавал распоряжения. Было светло, как днем. Люди, рассыпавшись цепочкой вдоль кромки поляны, наступали на полосу огня, подбиравшегося уже к стволам деревьев.

Добежавший до огромной воронки Болотов, онемевший и безучастный, завороженно смотрел на то место, где всего несколько минут назад возвышалась часовня, прятавшая за своими ветхими стенами четверых. В безвольно опущенных руках повисли уже ненужные каска и автомат. В глазах, потемневших от боли, отражались блики бесноватого пламени. Он стоял и что-то шептал побледневшими губами, словно бы совсем не замечая происходящего вокруг, забыв, что он здесь старший и должен организовать тушение пожара, отдавать какие-то распоряжения, что-то говорить и делать. Настолько велико было потрясение от жестокого финала этой истории, начавшейся всего несколько дней назад в далеком отсюда городе. Трагедия, разыгравшаяся у него на глазах и при нем же окончившаяся, трагедия четверых совсем еще молодых людей, совершенно выбила из колеи повидавшего немало смертей и крови майора. Больно было осознавать, что это он, майор Болотов, отчасти виновен в происшедшем.

Двое плечистых парней несли на импровизированных носилках Сережу Новикова с перебитыми пулеметной очередью ногами. Он лежал, покачиваясь в такт шагам, сжав зубы и стараясь не стонать от режущей боли ниже колен. Заметив Болотова, дал знак остановиться, приподнялся на локте, сделав над собой усилие, отчего бисеринки пота выступили на переносице, спросил звенящим голосом:

— Игорь Константинович, ну как же так?! Как же так?!! Зачем они это сделали?!! Ведь они же видели, не могли не видеть, что им пришли на помощь. Зачем, ну зачем они это сделали?..

Голос его сорвался. Сергей безнадежно махнул рукой и откинулся на спину, едва не теряя сознание от жгучей боли.

Болотов не слышал его. Он все так же молча и безучастно стоял и смотрел на комья вывороченной земли, и блики пламени издевательски отражались в его глазах. И только когда зарокотали в воздухе винты пожарных вертолетов, он вышел из охватившего его оцепенения, поднял голову, обернулся. Посмотрел тусклым взглядом на пожарных, выпрыгивающих из вертолетов, пошел вниз по склону, по-стариковски ссутулившись, спотыкаясь то и дело и бормоча едва слышно:

— Бесы… Бедные, несчастные, загнанные в угол бесы… Они просто хотели жить… просто жить…

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Десять месяцев спустя, ранним майским утром, в зале ожидания аэропорта Домодедово сидел среднего роста коренастый мужчина лет сорока с густо посеребреными сединой висками, в сером костюме-тройке, плохо скрывающем выправку старого кадровика. Небрежно закинув ногу на ногу, перелистывая тоненькую книжицу в мягком переплете, он время от времени смотрел на часы и бросал короткие изучающие взгляды на снующих людей, что, видимо, не было вызвано какой-то необходимостью, а просто являлось многолетней привычкой. Глянув еще раз на часы, он захлопнул книгу, положил ее на соседнее сиденье, встал, поднял небольшой кейс и направился в буфет.

Взяв у стойки чашку кофе и бутерброды, прошел к свободному столику и стал неторопливо помешивать ложечкой сахар в чашке, все так же внимательно осматривая людей вокруг. Взгляд его, обманчиво ленивый, вдруг замер и сосредоточился на высоком импозантном шатене лет тридцати. Тот стоял за крайним столиком у окна, допивая кофе и посматривая через стекло, покрытое серой вуалью пыли, на летное поле.