Алексей Кленов - Игра без правил

— Как нечего предъявить? А драка в лесу?

— Они случайные свидетели.

— Перестрелка у Шахова?

— Свидетели и потерпевшие, и только. И это все, Сережа. Все шито белыми нитками, но прижать их нечем. Не будешь же грозить им тюрьмой за вождение чужой машины без доверенности или двухдневный прогул. А то, что номера липовые… Машина принадлежит Воронову, ему и отвечать. Присутствие Сергея и Оксаны в садах в момент перестрелки под большим вопросом, мы не можем этого с ними увязать. Словом, нам нужен Воронов, его есть за что ухватить. Вот возьмем его, тогда и раскрутим дело. Ведь патрон, найденный в тайнике его гаража, и стреляные гильзы в его домике — идентичны. Так что пусть Клименко выводят нас на Воронова. Установи за ними наблюдение, а вернее — охрану, потому что они по-прежнему в опасности. А там, глядишь, и Ким Георгиевич объявится. Ну все, Сережа, давай по домам. Меня жена сегодня без соли съест, я уже сутки дома не был…

1919 ГОД, ВОСТОЧНАЯ СИБИРЬ

Ружейная трескотня на южной околице усиливалась. Навстречу Анфитке и Михею уже бежали казаки, остервенело дергая на ходу затворы карабинов.

У штабной избы суетился вестовой Вяземского, торопливо запрягая трясущимися руками коней в тачанку. Анфитка с ходу оттолкнул солдата в сторону и привычно ухватился за упряжь. Михей загрохотал сапогами по ступеням крыльца. Вяземский уже спускался ему навстречу, натягивая на ходу перчатки. С ходу рявкнул, упреждая подъесаула:

— Уже слышу, подъесаул, можете не докладывать. Сколько красных?

Остановившийся на средней ступеньке Михей, растерявшись, нехотя ответил:

— Не знаю, ваше благородие.

— Плохо, казак, очень плохо! К бою! Отправляйтесь на окраину, примите командование.

— А вы? — с подозрением спросил Михей. — Пулемет надобен, винтовочками не отобьемся.

— Хорошо мыслите, подъесаул, — весело гаркнул Вяземский. — С северной околицы напали?

— Так точно.

— А с южной, стало быть, тихо?

— Пока тихо. Я послал туда семь человек, но…

— Отправляйтесь, я сейчас буду. — И крикнул Анфитке, уже запрягшему лошадей. — Хорунжий, останетесь со мной. Пулеметом владеете?

— Так точно, господин штабс-капитан, совладаю.

— Ну, что же вы? — обернулся Вяземский к МИхею. — Там же бой, подъесаул!

Спустившись с крыльца, Михей затрусил к окраине, на ходу шепнув племяннику:

— Смотри тут в оба. Да от пули берегись, не лезь на рожон. Отобьемся, а там решим как быть.

Анфитка молча кивнул. Вяземский, сбежав с крыльца, вскочил на козлы и гаркнул в сторону избы:

— Ермил, рас-студыт твою!.. Где ты там?!!

Бородатый Ермил Замостин, Анфиткин хозяин, сбежал с крыльца, опасливо косясь в сторону северной окраины села, и, непрерывно крестясь, плюхнулся рядом с офицером. Анфитка щелкнул крышкой ствольной коробки, поправляя ленту, и недовольно пробурчал:

— На кой он нам сейчас, господин Вяземский?

Правая рука незаметно для офицера вытянула из кобуры наган. Взвести курок Анфитка не успел. И уж тем более не успел выстрелить, мгновенно поняв, что в бой офицер ввязываться не собирается, а хочет под шумок удрать вместе с сундуком, бросив и казаков, и своих солдат на растерзание красным, без пулемета, как один раз уже сделал это. Вяземский круто обернулся, и, процедив сквозь зубы: "Это ты мне ни к чему, быдло"- выстрелил Анфитке в грудь. Потом еще три раза подряд в живот, пока тот не рухнул с тачанки на утоптанную землю, успев крикнуть вслед убегающему Михею: — Дядько!!!

Михей был уже в конце улицы, когда четырежды пробухал маузер Вяземского. От крика племянника подъесаул дернулся, круто развернулся, и бросился обратно, злобно ощерившись и изрыгая проклятия:

— Стоять!.. Стоять, курва!!! Ах ты сучье отродье, дворянин бл…кий!

Рухнув на колено Михей выстрелил навскидку, не целясь, несколько раз подряд вслед тачанке. Поняв, что не попал, вскочил на ноги и бросился к лежащему на земле племяшу. Анфитка еще дышал, хрипло, с трудом всасывая воздух окровавленным ртом и елозя по земле, безуспешно пытаясь подняться. Михей осторожно приподнял его голову, и, чуть не плача, забормотал:

— Анфитий, племяш… Да ты что же, паря… Не помирай ты, ради Христа… Да как же это, а?.. Всю германскую… ни царапины…

Анфитка хрипло прошептал, с усилием шевеля губами:

— Не надо, дядько Михей. Не бросай только меня, схорони… И офицера, суку, разыщи… Матке моей и сестренкам поклон… передай… Все, дядько, отвоевался… казак… Не поминай лих…

Дернувшись, Анфитка вытянулся крупным телом, прогнув спину, и тяжело прижался к земле. Закрыв ему глаза широкой ладонью Михей слизнул с уса слезинку и, поднявшись на ноги, постоял молча, стянув с головы папаху и не обращая внимания на звуки приближающегося боя. Потом привел своего и Анфиткина жеребцов, перебросил тело племянника через седло, туго привязав портупеей к луке, и сам вскочил на вороного.