Алексей Кленов - Зуб дракона

Легонько встряхнув Машу за плечи, я спросил:

— Пойдешь сейчас со мной? Ко мне? Я тебя с мамой познакомлю. Мама у меня замечательная.

Сделав невинные глазки, Маша ошарашила меня, видимо, решив взять реванш за свою недавнюю растерянность:

— А мы уже знакомы…

Заметив, что у меня от изумления глаза полезли на лоб, Маша пощадила меня и немного успокоила:

— По телефону…

Мне ничего не оставалось сказать, кроме одного:

— Однако… Ну, так идем?

Маша с комичным ужасом закрыла щеки руками и испуганно спросила:

— Что, прямо вот так? Посмотри, на кого ты похож.

Оглядев себя, я пришел к выводу, что вид у меня действительно непрезентабельный. Плащ был забрызган кровью и распорот на плече, вместе с пиджаком и рубашкой, из-под которых проступали неумело наложенные еще Вовчиком бинты с проступающими пятнами крови. К тому же я еще не видел своей физиономии, но уверен, что и она выглядела далеко не самым лучшим образом.

Озадаченно повторив: іОднако…і — я покачал головой и засомневался, что понравлюсь маме в таком виде. Взяв Машу за плечи, я развернул ее и легонько подтолкнул в спину.

— Пойдем к іскоройі, пусть мне хотя бы перевязку толковую сделают. А плащ можно будет снять, не очень-то и холодно. Во всяком случае, воздушные ванны мне не повредят после долгого сидения взаперти…

В машине меня раздели до пояса и, предупредив, что будет больно, стали сдирать с плеча присохшую повязку. Я сказал, что героически это выдержу, если только удалят Машу, упрямо не желающую меня покидать, что моментально и было выполнено дюжим санитаром, кусать которого Маша не решилась, видимо, понимая, что ее поведение может отразится на мне, поскольку я оставался в машине в качестве заложника.

Покинув машину с туго наложенной повязкой и наказом регулярно ходить на перевязки в ближайшую поликлинику, я обнаружил Машу, ожидавшую меня с терпением, достойным всяческих похвал. Кроме того, уж не знаю, как ей это удалось, поскольку на почтамт пока никого не пускали не считая пронырливых журналистов, она все же побывала там и стояла теперь с выражением бесконечной преданности на лице и моим портфелем и бумажником, прижатыми к груди.

Оценив ее расторопность, я не удержался от похвалы:

— Молодец, Манюня. Как ты ухитрилась туда прорваться?

Маша расцвела от удовольствия и похвасталась:

— А мне товарищ твой помог. Мы с ним уже и познакомились…

Только теперь я заметил Вальку, стоящего чуть поодаль, уже переодетого в свою одежду. Я нахмурился, чувствуя, как во мне снова начинает закипать злость. С кем, с кем, а с Валькой мне сейчас хотелось общаться менее всего. Первый порыв ярости у меня уже прошел, но умирающего возле моих ног Вовчика я еще не скоро смогу забыть.

Отбросив в сторону докуренную сигарету, Валька сделал шаг в мою сторону и негромко окликнул меня:

— Игорь…

Я холодно спросил:

— Что тебе?

Обескураженный моим тоном, Валька сказал явно не то, что хотел сказать, окликая меня:

— Мне Маша сказала, что вы сейчас к тебе домой пойдете. Я мог бы вас подвезти…

Не скрою, мне было больно смотреть на его униженный вид и слышать умоляющие нотки в его голосе. Но пересилить себя сейчас я не мог. И не мог пощадить его, так же, как он не пощадил беднягу Вовчика. Но и добивать Вальку мне тоже не хотелось, и потому я тоже не сказал того, что мне хотелось сказать сейчас.

— Дай, пожалуйста, сигарету.

Валька с готовностью, поспешно и немного суетливо, протянул мне сигарету и поднес горящую зажигалку. Я снова почувствовал неловкость от его стремления услужить мне и поспешно отвернулся, чтобы не видеть его затравленных глаз. Думаю, нам обоим было сейчас тяжело, только каждому по-своему.

Валька несмело повторил свое предложение:

— Ну, так как, Игорек? вас подвезти?

Маша обрадовано прощебетала:

— Конечно, Валентин, если это Вас…

Под моим тяжелым взглядом она осеклась и закончила безо всякого энтузиазма, почти шепотом:

— … не затруднит…

Обернувшись к Вальке, я ответил, вложив в свои слова двойной смысл, чтобы не говорить откровенно в Машином присутствии:

— Нет, Валька, спасибо. Ты слишком стремительно ездишь и срезаешь углы для простоты движения. И боюсь, что нам с тобой не по пути…

Не знаю: понял ли он меня? Скорее всего, понял, потому что дернулся от моих слов, как от пощечины, и еще больше помрачнел. Маша недоуменно посмотрела на нас обоих, явно не соображая, что между нами происходит.

Поникнув плечами, Валька тускло сказал: