Алексей Кленов - Зуб дракона

Сославшись на плохое самочувствие, я отпросился с педсовета.

Дорога окончательно доконала меня. Бурлящие остановки, переполненные троллейбусы, ругань и пихание локтями довели меня до белого каления. Поражаясь, как это я никому не дал по физиономии от распирающей меня злости или, на крайний случай, никого не облаял в ответ на несправедливые упреки, я вывалился на конечной остановке и подумал, что нашел, пусть частичное, но все же объяснение Валькиной озлобленности. Меня даже такая мелочь взбесила настолько, что я едва сдерживаюсь, а ведь ему пришлось гораздо худшее пережить. В целом люди, конечно, неплохие создания, но в определенных ситуациях с ними дел лучше не иметь.

Самым страстным моим желанием в эту минуту было желание зарыться головой в подушку, как в детстве, от незаслуженных обид и никого не видеть и не слышать… Но передо мной стояло еще одно, я надеялся, что последнее испытание. Три раза глубоко вздохнув, я собрался с духом, насколько это было возможно в моем положении, и решительно зашагал к почтамту.

Почтамт встретил меня сдержанным гулом и напряженностью не меньшей, чем в транспорте. Тоскливо взглянув на очередь, почти сплошь состоящую из пенсионеров, я обреченно вздохнул и пошел поинтересоваться: есть ли мне смысл стоять?

Сидящая за стойкой кассирша, моложавая особа лет тридцати с небольшим, красная и распаренная, швыряла на барьер пенсионные карточки и грубо выкрикивала:

— Удостоверение… Следующий…

Судя по всему, она тоже была доведена до предела суетой и психозом. Но мой рабочий день уже закончился, а ее был в самом разгаре. Прекрасно понимая ее состояние, я решил быть тактичным по отношению к ней и потому спросил достаточно вежливо:

— Скажите, пожалуйста, за восьмое число я могу получить?

Не поднимая головы, кассирша отрезала:

— В очередь.

Пожав плечами, я промурлыкал еще нежнее:

— Простите, девушка. Вы не поняли. Я только хотел узнать, смогу ли я…

Подняв голову от стола, эта веснушчатая мегера диковато взглянула на меня и заверещала:

— Я же сказала — в очередь! Ты что — тупой?! Что еще непонятно? Всем сегодня дадим, не мешайте только работать спокойно.

Я еще попытался сохранить состояние душевного равновесия и потому, пропустив ітупогоі мимо ушей, спокойно спросил:

— А по доверенности?

Чертова баба прямо-таки взбесилась от моего спокойствия. Я уже много раз замечал: почему-то таких психопаток больше всего бесит именно спокойный тон. Вскочив на ноги, она заорала на весь почтамт:

— Я же тебе сказала — в очередь!!! Посмотри, сколько народу, и все стоят и молчат. Один ты самый умный! Отойди и не мешай работать.

Похоже, что крик принес ей некоторое облегчение. Она грохнулась обратно на стул и с остервенением стала перебирать карточки. На меня зашикали из очереди, стали дергать за рукав и осыпать со всех сторон упреками. Я зло процедил сквозь сжатые зубы: іДура набитая…і — протиснулся в конец очереди и спросил:

— Кто будет последний?

Одна из старушонок обернулась:

— За мной будешь, милок. Чего же это ты в неурочный час ей под руку лезешь? Маринка, она баба злющая, слов нет. Дак ведь тоже понять можно: попробуй-ка вот так весь день с нами, одна-то. А ты че же такой молодой да за пенсией? По инвалидности, али как?

Словохотливая бабка действовала мне на нервы, и я нелюбезно отрезал:

— Дурак я, бабка. С головой у меня не в порядке, поняла? А иной раз, знаешь, башку как заломит, как заломит… Так у меня припадок случается, и буйный я становлюсь до неприличия…

Бабка смотрела на меня испуганными глазенками и, чувствовалось, сама уже была не рада, что заговорила со мной. Я усмехнулся.

— Ты вот что, старая. Мне отойти нужно, во-он туда, видишь? За телефон заплатить. Так ты тут скажи, случай чего, что я за тобой занимал, ладненько?

Бабка торопливо закивала седой головой, покрытой старым полушалком. Повернувшись к ней спиной и сделав пару шагов, я услышал ее испуганной бормотанье:

— Господи Исусе, это как же он, сердешный, мается?..

Я подошел к соседнему окошечку с надписью іПРИЕМ ПЛАТЕЖЕЙ ОТ НАСЕЛЕНИЯі, взял бланк и стал его заполнять, машинально повторяя бабкины слова: ікак же он мается… как же он мается…і. Мне вдруг вспомнился этот Вовка-дурачок, который сыграл со мной злую шутку здесь же, на почтамте, два дня назад, и моя нелепая выходка приобрела вдруг какой-то зловещий смысл. И сам не знаю: что меня дернуло за язык сморозить такую глупость?