Андрей Костин - Предупреждение путешествующим в тумане

- Так ведь он же был засекреченный, вот и прятали подальше.

- Он и сейчас засекреченный, - кивает Эдгар, - только всем уже наплевать. И слава Богу. Работаем как городская больница.

Оборудование ведь такое, что и в Москве нет.

На проходной Эдгар показывает удостоверение, объясняет, что я с ним, и нас пропускают. Лаборатория Эдгара находится на седьмом этаже. Мы прошли через двери с вывеской "Биохимическое отделение", и я окунулся в запахи, присущие всем лабораториям.

Эти запахи никогда не вызывали у меня бурной радости - слишком они напоминали о стоматологическом кабинете или операционной.

Эдгар приоткрыл дверь в кабинет. Там за столом сидела по-мальчишески худенькая девушка в белом халате и печатала на машинке. Она казалась совсем молоденькой, и, если бы не злоупотребляла косметикой, я бы принял ее за подростка.

- Марина, - крикнул Эдгар, - пора начинать, вам не пришло это в голову?

- Да, да, иду, - ответила она на удивление низким голосом и улыбнулась. Улыбалась она искренне.

- Сейчас серия опытов, Эдгар обернулся ко мне. - Рабочего дня не хватает. Ты извини, я должен...

- Давай. Мне тоже интересно, чем ты занимаешься.

Эдгар вошел в лабораторию и склонился над клеткой с белыми крысами. Потом приоткрыл дверцу и ловко вытащил одну.

- Пора бы уже, - сказал он, глядя на часы. - Две минуты осталось. Тут главное - все вовремя.

Мне стало скучно. Я прошелся вдоль клеток, остановился у окна. Лежавший под нами город погрузился в темноту, лишь переливались далекие и близкие электрические огни.

- Ты ведь охотник? - спросил Эдгар.

- В некотором роде.

- Не мог бы мне крысу укокошить? Терпеть не могу сам.

- Нет уж, уволь. Я ружейный охотник.

Эдгар вздохнул.

- Давайте я, - сзади неслышно подошла та самая худая девушка, которую я видел в кабинете.

Отработанным движением она умертвила крысу, потом приколола тушку к пробковой подстилке и стала делать надрезы.

- Это еще что, - Эдгар покачал головой. - Иногда в одной серии приходится убивать не меньше сотни экземпляров.

- У тебя тут можно курить?

- Не рекомендуется. Пойдем в кабинет. Кстати, там ты сможешь сегодня переночевать. А завтра утром будет гостиница. Я договорюсь, чтобы тебя оформили, будто ты приехал в институт в командировку. Иначе сдерут втридорога, как за пятизвездочный отель.

На моем лице, наверное, было довольно ясно написано, что я об этом думаю.

- Ладно, шучу, -он злорадно ухмыльнулся. - Устроим

тебя в тепле и уюте. Один приятель живет за рекой в большом

собственном доме. От тетки остался. И почему другим такая

роскошь?

Лаборантка на секунду подняла голову и внимательно посмотрела на нас.

- Слушай, старик, - я замялся, - а это не свинство? Ты хотя бы приятеля своего предупредил.

- Зачем? К ним в общем запросто. Дом большой.

- Ну, все-таки...

- Могу дать ключ от своей комнаты, - девушка снова

посмотрела на нас, - мне ведь всю ночь дежурить.

- Марина, не узнаю, - Эдгар развел руками, - что про вас после этого подумают соседи?

- Я им объясню: помогла, мол, милому, тихому старичку.

- Дожил... - вздохнул я.

- Ничего, - глаза у нее были как у кошки, опрокинувшей банку молока, старенький, да ладненький.

- Пожалуй, нам пора, - Эдгар потянул меня за рукав.

В коридоре на полу лежал раздавленный таракан.

- Языкатая у тебя лаборантка, - сказал я уже в лифте.

В ответ Эдгар только крякнул.

* * *

Мы снова шли по ночным улицам. Роса смочила плиты и теперь они блестели в свете фонарей. С реки поднимался туман. Над фонарями кружили ночные бабочки. У Эдгара снова появилось сосредоточенное выражение. Словно в уме подыскивает слова.

- Выкладывай, - говорю я, - не тужься.

- Просто через час мне надо будет вернуться в институт. Лаборантка новенькая, до этого в клиническом работала.

- Не слишком ли ты ее опекаешь? - я подмигнул.

- Ее недавно к нам перевели. Неопытная. Но, он многозначительно посмотрел на меня, - рекомендовали...

- Чья-то родственница?

- Нет, кажется. Но связи у нее есть.

- Внебрачные?

- Ну и шутки у тебя.

Дальше мы шли молча. В затихших домах светились разноцветные окна. За каждым из них были люди, своя жизнь, свои радости и огорчения. Эти люди спешили по утрам на работу, вывешивали во двориках белье, молча ужинали перед телевизорами и храпели по ночам. Тут кто как умеет.

Их мир, как в эпицентре, рождался за этими окнами и выплескивался в город, становясь чем дальше, тем призрачней и условней. Это ерунда, что мы обжили планету. Обжить планету так же невозможно, как и любить вкупе все человечество. Мы мельтешим в жизни каждый сам по себе и каждый на своей делянке. И самое обидное - общие у нас только стены, которые нас и разделяют. А что говорит стенка стенке? Вот именно...