Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой

– А что там еще в этой переписке? – спросил я через некоторое время у Вики, чтобы меньше думать о свершающемся модном суде над моей головой.

Это было вполне в ее духе – обсуждать убийство в парикмахерском салоне, поэтому она нисколько не удивилась и пустилась в подробные объяснения:

– Ничего особенного: фотографии съеденных в ресторанах устриц, сообщения о посещениях кино и модных концертов. Фотографии с курортов: «я и пальма», «я пью коктейль», «я сижу на гальке, ножки вбок», «мы у бассейна». Новые юбки, новые шляпки. «Мой новый джип и я». По Италии на «Ламборджини» кабриолете. И переписка такая же: ни о чем.

– Ничего особенного?! – воскликнул я, невольно обернувшись в ее сторону, после чего моя голова сразу же была захвачена в мягкие тиски тонких, но сильных ручек и возвращена в исходное положение. В зеркале меня ждала очаровательная VIP-улыбка моей мучительницы. Я моргнул в знак подчинения и попытался расслабиться.

– Ты хоть в курсе, сколько стоит аренда «Ламборджини»?!

– Дорого, – лаконично выдала Вика. – Но для семьи с их достатком в этом нет ничего особенного.

– Он же преподаватель в вузе, ты сказала! А она вообще домохозяйка.

– Преподавателем он уже два года как не работал. Ушел из университета в фирму, торгующую высокоточным оборудованием. Вроде как ушел по настоянию жены, так как наука денег не дает. Там зарплата больше, чем в вузе, но не Клондайк, конечно. На самом деле их содержат его родители. Отец убитого, Герман Романихин, – известный ученый, разработчик какого-то военного аппарата, возглавляет кафедру в университете, каждый год получает серьезные гранты под военные заказы. Мать – директор стоматологической клиники. В общем, семья обеспеченная.

– Откуда ты все это знаешь? Ты с ними знакома?

– Там материалы дела вообще-то есть, – пожала плечами Вика и удивленно глянула на меня, как будто всякий человек, как и она сама, способен за полчаса прочитать материалы дела толщиной в пару томов «Войны и мира». – Герман Романихин – человек в городе известный, в университете и подавно, – продолжила она после того, как парикмахер закончила намазывать ей на волосы полупрозрачную субстанцию с выраженным химическим запахом. – С Романихиным я знакома шапочно: один раз на встрече с ректором рядом сидели.

Она замолчала, с интересом разглядывая себя в зеркале и, казалось, полностью сосредоточилась на этом занятии, забыв обо мне.

– А сына его знала? – поинтересовался я, убедившись, что тетка не собирается продолжать разговор. – Вы же, получается, примерно ровесники?

– Такое знакомство маловероятно, – не сразу отозвалась она.

– Почему?

– Точек пересечений интересов мало. Хотя, с другой стороны, в этом-то и странность. – Она снова задумчиво посмотрела на свое отражение и плавно, не поворачивая головы, перевела взгляд на меня. – Чувствуешь?

Я совершенно ничего не чувствовал, кроме легких поглаживаний по волосам от моей белокурой мастерицы. Виктория хмыкнула и продолжила:

– А странность между тем есть. И приличная. Очень интеллигентные родители, а сын с невесткой мечутся из ресторана в ресторан и устриц там фотографируют.

Я лишь пожал плечами, вспомнив сразу несколько знакомых из не менее интеллигентных семей, которые занимаются примерно тем же самым: ездят, жрут и постят.

– Полно таких, – улыбнулся я.

– И все-таки есть несоответствие. Я бы назвала это несоответствие речевым, – настаивала она.

– Как это?

– Это «тойоточка» моего любимого. Это наши айпадики и айфончики в обновочках! А это пальчики моего зайчика. А тут шейка моей канарейки. А вот ручки моей… – Вика рассмеялась, довольная своим матерным каламбуром.

– И что это такое? – спросил я, хотя уже догадался, что она цитирует подписи к фотографиям, которые молодые люди размещали на своей странице.

– Кто так выражается? – проигнорировала она мой вопрос.

– Не знаю, кто угодно.

– Кто угодно? – Она недоуменно подняла бровь. – Ты так выражаешься?

– Я – нет…

– Я так выражаюсь?

– Ты не в счет.

– Ладно, а кто-нибудь из твоих знакомых?

– Как-то слишком сиропно…

– Вот именно. А это речь сына и снохи одной из самых известных научных семей города. Парень, между прочим, учился в аспирантуре…

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – возразил я, подумав о том, что в частном общении так может выражаться и доктор наук.

– Дома или на вечеринке с друзьями так может говорить кто угодно, – моментально отреагировала Вика, выразив вслух то, о чем я подумал. – Но не на обозрении всех своих друзей и коллег по работе. Пусть даже и бывших. Такая семья – это все-таки определенный уровень.