Бретт Холлидей - Бретт Холлидей. Умри, как собака

— Я пообедала в одиночестве и вернулась ждать известий от тебя. Я сидела как раз вот здесь, отдыхала за бокалом и сигаретой, когда раздался телефонный звонок. Я была совершенно уверена, что это ты. Подбежала к телефону, ответил мужской голос. Он говорил быстро, и я его совсем не узнала. Он сказал: «Мисс Гамильтон, Майкл Шейн дал мне этот номер, чтобы позвонить вам. Ему нужно, чтоб вы побыстрей приехали. Вы должны встретиться с ним в офисе через пятнадцать минут. Если его там не будет, ждите». Он повесил трубку, прежде чем я успела о чем-нибудь его спросить. Что мне было делать, Майкл? Я беспокоилась, и все, о чем я способна была подумать, это что звонили по твоей просьбе, потому что моего номера нет в телефонной книге, и только ты его знаешь. Поэтому я вызвала такси, сбросила тапочки, надела туфли и выбежала из дома. Возле самого офиса была припаркована машина, но я не обращала на нее внимания до тех пор, пока какой-то человек не вышел из нее, когда я шла по тротуару. Он окликнул меня, я обернулась и увидела, что это Чарльз. На улице никого не было, он схватил меня, потащил к машине, втолкнул на переднее сиденье и заклеил мне рот, так что я не могла кричать. Потом он поехал прямо к дому и потащил меня в лодочный сарай, связал и бросил там. За все это время он не сказал ни слова, Майкл. Я не знала, что и думать. По-моему, прошло несколько часов, прежде чем он вернулся. В лодочном сарае есть параллельный телефон, он отклеил мою липучку, велел позвонить тебе и продиктовал, что я должна сказать, или он убьет меня. Я так и сделала, а потом попыталась сказать, чтобы ты не обращал внимания на мои слова, но он повесил трубку. А потом брат Аниты прибрел, спотыкаясь, в лодочный сарай,— ее голос на мгновение дрогнул, она замолчала и снова глотнула из бокала.— Он был пьян, и Чарльз взбесился, когда его увидел. Марвин был пьян как раз настолько, чтобы проявить благородные чувства, он припомнил, что видел меня вчера, и захотел узнать, что это Чарльз со мной творит. Поэтому Чарльз рассказал ему, что он все это делает ради Аниты, чтобы заставить тебя не производить анализ собаки и вскрытие мистера Роджелла, потому что это, как он объяснил Марвину, может привести Аниту на электрический стул.

Марвин, казалось, был не очень удивлен, но он спьяну стал уговаривать Чарльза отпустить меня. А Чарльз с ним спорил. Он даже предложил оставить Марвина в сарае вдвоем со мной и позабавиться, как ему угодно, потому что, по словам Чарльза, он хотел убить меня после похорон, когда Аните больше не будет угрожать опасность.

— Но Марвин рассердился и поклялся, что он объявит, где я нахожусь, а Чарльз смеялся над ним и сказал, что он никогда оттуда не выберется, и пригрозил убить его, если он не заткнется. И они ушли, все еще споря, и оставили меня здесь, связанную и с заткнутым ртом, и мне казалось, что прошло много дней, пока ты не выломал дверь. Я была ужасно рада тебя видеть, Майкл,— закончила она успокоение, ее карие глаза сияли над краем бокала, когда она подняла его, чтобы сделать новый глоток.

Шейн ответил грубовато:

— Чувства были обоюдны.

Он достал сигарету и принялся сосредоточенно раскуривать ее, вытянув перед собой длинные ноги и пуская струйку голубоватого дыма прямо в потолок.

— Есть еще один вопрос, ангелочек,— сказал он ей с обманчивой кротостью.

— Какой?

— Ты упомянула, что твой телефон не записан в телефонном справочнике и ты потеряла бдительность, потому что только несколько человек знали твой номер. Как ты объясняешь тот факт, что Чарльз его узнал?

— Я боялась, что ты доберешься до этого вопроса, Майкл,— сказала она очень тихо.

Несколько долгих секунд он ждал, не глядя на нее. Потом сказал:

— Ну?

— Я его дала ему вчера, Майкл. Когда я… когда он… показывал мне могилу Дэффи.

— В то «короткое мгновение, когда вы были вместе с Чарльзом под кипарисом»? — процитировал Шейн ее собственные вчерашние слова.

Она нервно облизнула губы.

— Да. Тогда. Не знаю, что на меня нашло.

Шейн сказал:

— Учти это на будущее, когда ты окажешься в лесу вдвоем с мужчиной и он заставит тебя почувствовать себя девственницей.

Он поставил свой стакан и без улыбки медленно повернулся к ней. Хриплым голосом он сказал:

— Честное слово, Люси…

На ее глазах показались слезы, она коротко, судорожно всхлипнула и очутилась в его объятиях, после чего в квартире долгое время не было произнесено ни единого слова.