Бретт Холлидей - Бретт Холлидей. Умри, как собака

Рурк все еще стоял у двери, когда Шейн снова вошел в гостиную. Держа бокал, Шейн сказал весело:

— Хочешь промочить горло, пока я осмотрю спальню?

— Конечно,— отозвался Рурк, подходя к нему.— Что-нибудь выяснилось?

— Очень мало. Люси была здесь… одна. Часа два после обеда. Она отдыхала и ушла из дома в большой спешке.

— Ее вынудили? — Рурк взял рюмку, испытующе глядя в лицо Шейна.

Тот пожал плечами:

— Думаю, нет. Там стоит стакан… он должен был стать условным знаком для меня. Люси знала, что я поблизости.

Он глотнул коньяку и подошел к телефону. Посмотрел на чистый белый блокнот рядом. Никаких записей, никаких номеров, даже машинальных росчерков. Впрочем, Люси и не имела привычки попусту марать бумагу, напомнил он себе.

Шейн вошел в чистенькую спальню, в которой единственным признаком смятения или спешки была пара меховых тапочек, лежавших на боку на расстоянии шага от кровати. Шейн помнил, что она надевает их сразу, как только входит в квартиру, и меняет на туфли перед тем, как выйти на улицу. Это второй признак того, что уход был поспешным, но не обязательно вынужденным.

Он подошел к стенному шкафу, открыл его и мрачно осмотрел содержимое. Боевой порядок платьев и верхних вещей на вешалках ничего ему не сказал, но он заметил на полке чехол для ночной сорочки и понял, что она долгое время просидела, не застегивая его.

Ванная была, как всегда, безукоризненно прибрана и ничего ему не сказала. Когда Шейн вышел оттуда, глубоко посаженные глаза Рурка, сидевшего в кресле, смотрели на него с лихорадочным блеском, как бы спрашивая: «Что ты об этом думаешь?»

Шейн вздохнул, сел на диван, глотнул коньяку.

— Она пришла одна и отдыхала час или около того, а потом очень поспешно выскочила из дома. Не думаю, что она хотела пойти куда-то в определенное место, Тим. И у нее было желание оставить мне некий знак.

Зазвонил телефон. Рука Шейна непроизвольно дернулась, и коньяк пролился на ковер. В два прыжка он пересек комнату и схватил телефонную трубку:

— Алло!

Женский голос, ответивший ему, был глубоким и низким.

— Это вы, мистер Шейн?

— Да.

— В вашем отеле мне дали этот номер. Генриетта Роджелл.

Шейн снова сказал:

— Да?

— Я немедленно должна вас видеть. В «Уолдорф Тауэрс». Это не телефонный разговор.

В ее голосе была непререкаемость, и Шейн не стал терять времени на бесполезные возражения. Он сказал:

— Через несколько минут буду, мисс Роджелл.

Рурк был уже на ногах и допивал свою рюмку.

По дороге к двери Шейн выпалил:

— «Уолдорф Тауэрс», Тим. Подбрось меня туда, а свою машину я заберу с пристани позже.

Генриетта встретила его в дверях своего номера, одетая в вылинявший серый купальный халат мужского покроя, туго подпоясанный вокруг худой талии, в удобных ковровых шлепанцах на босу ногу. Ее волосы с проседью не были заколоты в пучок, а собраны сзади и завязаны черной ленточкой в подобие конского хвоста. Выбившиеся пряди свободно висели по сторонам лица, смягчая суровость черт.

Шейн вошел в красиво отделанную и приятно обставленную гостиную. Генриетта закрыла за ним дверь и, широко шагая в своем халате, развевавшемся вокруг худых жилистых лодыжек, направилась к стеклянному кофейному столику перед диваном.

— Я пью водку,— объявила она.— И капельку воды, чтобы не так крепко. Если хотите смешать что-нибудь этакое, необыкновенное, думаю, можно позвать гостиничную прислугу.

На кофейном столике стояли бутылка водки, ведерко с колотым льдом, графин с водой и стакан виски с содовой и льдом. Шейн сказал:

— Водка с водой и льдом — это замечательно.

Генриетта пошла в дальний угол гостиной и вернулась с чистым стаканом, который вручила Шейну со словами:

— Наливайте себе. И я тоже.

В бутылке было примерно на четверть водки. Шейн плеснул на дюйм на дно своего стакана, пальцами подцепил два кубика льда из ведерка и бросил в стакан, долил воды до половины и с интересом наблюдал, как Генриетта налила вдвое большее количество виски в свой стакан, добавила кусочек льда и около столовой ложки воды.

Затем она достала сложенный кусок желтой бумаги из кармана халата и протянула ему:

— Это оставили на конторке полчаса назад. От «Вестерн Юнион», говорят.

Шейн прочел такие же карандашные строчки, как и в его записке:

«Собака уже мертвая, а Люси Гамильтон еще нет. Скажите Шейну: мы предупреждаем всерьез».

Генриетта села в угол дивана и наблюдала за выражением лица рыжеголового детектива, пока он читал записку.