Станислав Гагарин - Третий апостол

И Зоя Жукова была убеждена в том, что именно она быстро поставит капитана на ноги. Зоя взяла отпуск и предложила Арнольду поселиться в небольшом рыбачьем поселке на побережье. Они сняли комнату в старом бревенчатом доме рыбака Юргайтиса, давнишнего знакомого Зоиного отца, и целыми днями пропадали на море.

Им было так хорошо здесь, что капитан не однажды благодарил Зою за то, что привезла его сюда, к этим молчаливым, приветливым людям, громадным соснам, желтым дюнам и такому уютному с берега морю.

Они вставали на рассвете, пили теплое козье молоко, его подавала хозяйка, добрая женщина с детскими голубыми глазами. Молоко они пили с удовольствием, и Арнольд повторял, что и не подозревал, будто молоко может быть таким вкусным. Это радовало жену Юргайтиса Марту, и Марта ласково говорила им, смешно выговаривая по-русски: «Кушайте, кушайте, хорошее вам здоровье…»

По утрам море было холодным, но Арнольд смело залезал в воду. Зоя ежилась, кричала, чтоб не дурачился, ведь он еще так слаб, и еще про судороги и воспаление легких. Арнольд покорно выходил из воды и пугал Зою, стряхивая на нее холодные соленые капли.

Зоя подавала капитану расшитое крестиком полотенце, и он растирался до красноты. Потом они брались за руки и медленно шли вдоль моря, где сырой, слежавшийся песок — идти здесь было очень удобно. Они сворачивали у небольшого мыска… Арнольд подходил к урезу воды, садился на песок, раздевался, ступал в море и оттуда брызгал водой на Зою. Зоя громко смеялась, но визжать, как это делает почему-то большинство женщин, не визжала, и Арнольд любил ее и за это тоже.

Нагулявшись и надурачившись вволю у моря, они отправлялись завтракать. Солнце поднималось все выше, согревая воздух, землю и воду, они благодарили Марту и уходили в дюны.

Дюны начинались сразу за сосновой рощей. Сосны росли ладные, как на подбор. А те их сестры, что захотели податься поближе к морю, будто вызвали гнев водных духов, и заколдовали их духи, превратив красавиц в уродин, приземистых и косолапых, с искривленными руками, безобразными наростами на теле и жалкой, поблекшей хвоей на голове.

Кончились сосны, и Арнольд с Зоей вступили во владения желтых дюн. Дюны надвигались от моря, люди пытались сдержать этот натиск, Арнольд и Зоя перешагивали клетчатые плетни… Песок постепенно захлестывал изгородь, и местами торчали из него лишь сиротливые кончики колышков.

За линией заграждения тянулись песчаные горы. Зоя и Арнольд оставляли первые следы, и двойная цепочка их тянулась за ними. Когда ночью бывала гроза, дюны одевались в шершавую пленку в бесчисленных лунках от дождевых капель.

В ту ночь море штормило, и на берегу попадались кусочки янтаря, который был когда-то смолой древних, доисторических деревьев.

Арнольд набрал их целую горсть и поднес Зое.

— Возьми, девочка, на счастье, — сказал капитан, голос его был ласковым и грустным.

— Что это «счастье»? — задумчиво проговорила Зоя, пересыпая янтарь из ладони в ладонь. — Каким становится человек, когда счастье приходит к нему? Ощущает ли он сам эту перемену…

— Не знаю, — сказал Арнольд. — Вот ты рядом со мною — и я счастлив. Но только одного этого мне, наверное, мало… Без него я не могу тоже…

И капитан протянул руки к морю.

— Мне думается, что счастье — это такое состояние человека, когда все в его жизни, в его повседневном существовании происходит в соответствии с его волей и желанием, — сказала Зоя.

— Тогда я знаю, что это такое, — проговорил капитан и обнял Зою за плечи. — Видишь линию горизонта? Я буду приходить оттуда, из-за этой линии…

— А я здесь, на берегу ждать тебя, Арни… Теперешние женщины не любят ждать. Я знаю это. Мне следовало родиться раньше… Но истинные подруги всегда умели ждать. И от осознания этого вы, мужчины, совершали подвиги на краю земли. Не думаю, что современные женщины выиграли, когда приобрели самостоятельность, но утратили взамен способность ждать, ждать долго, всегда… Конечно, я ужасно старомодна с этими взглядами. Но мне кажется, что женщины уже сожалеют о том, что обрели такую полную свободу, что поставили себя вровень с мужчинами.

— Нет, — сказал капитан, — ты самая современная женщина на свете, и я очень люблю тебя… А море… Это другое. Знаешь, в древности мои коллеги утверждали, что жить не необходимо, а вот плавать по морю необходимо.

Начальник управления поднялся из-за стола, прошел к окну, с минуту глядел в него, придерживая рукой тяжелую портьеру, затем повернулся к собравшимся в кабинете сотрудникам.