Николай Шпыркович: Лепила-2 (СИ)

- Ну, давай цефтриаксон, грамм.

Я покорно подставил ягодицу, и безропотно стерпел волну жара от введенного антибиотика, сестрица засандалила мне его, по вечной привычке, все время торопящихся медсестер, будто кремовую розочку на торт выложила.

- От столбняка привить - продолжал командовать Семеныч. Новый укол, благо, объем вводимой вакцины, поменьше.

- Ну, вроде все, - довольно потянулся Семеныч. - Куда теперь?

- Давай возвращаться, - предложил я.- Надо же еще в конкурсе художественной самодеятельности участвовать. Я им "Балладу о гонорее" прочитаю.

На обратном пути Семеныч, как-то все молчал, и лишь под самый конец заметил:

- Опять анестезиолог на стол попал, жди какой нибудь засады в Лесногорске...

Прошло не так много времени, и я убедился, что старый хирург, как всегда, был прав.

"...Руди-руди-руди-рит, а по-русски - рыжик...", - напел я себе под нос популярный шлягер давно забытых лет. Была у нас когда-то такая песенка, повествующая о дружбе между народами, чешским и русским, вроде бы. Или польским и русским? Песня была записана на бьющейся пластинке, и как та пластинка разбилась давно и та дружба. Песню же я напел по той причине, что вот он, рыжик еловый, передо мной в полной красе. Я срезал его и огорченно вздохнул: опять червивый. Напасть на них какая-то. Раньше корзинками собирали, ведрами - и хоть бы один плохой попался, а теперь и нету их, и червивые все до одного. Точно, климат меняется. Хорошо, хоть горькушки пока целые. Раньше их и за грибы то никто не считал...

Как оказалось не я один люблю вспоминать что-то рифмованное по отношению к текущему моменту. Генрих Витольдович весело продекламировал из-за соседней лесополосы:

"...Снеточки не ловилися, груздочки не солилися...

-Оброк!

Оброку нет..."

-Засолите, чай, груздочков-то, барин. Кадушечку, поди, - я продрался сквозь негустой ельник к терапевту, увлеченно вырезавшему поляну коричневых кругляшков.

- Кадушечки нет, - огорченно привздохнул Витольдович. - Все никак не удосужусь на "Славянском Базаре" в Витебске купить. В этом году видел, неплохие были, липовые, да жена все на глиняные миски-плошки потратила. В следующий раз всенепременно куплю. Вкус у грибов в деревянной посуде совершенно особый. А, между прочим, у Некрасова "груздочки не солилися", как раз не у барина, а у мужиков.

- Да помню я, помню, - обиделся я слегка, - так, к слову пришлось.

Засол груздей и прочих млечников у Витольдовича и без липовой кадушки отменный. То ли секрет он знает какой, и не выдает, то ли рука просто легкая - не знаю. Пробовал я солить грибы по его рецепту - ничего не получилось. Один раз засолил - в рот взять было невозможно, до того соленые оказались. Второй раз попробовал меньше соли класть - вообще скисли, в подвал невозможно было зайти. Плюнул я с тех пор на соленье, собираю исключительно боровики и подосиновики, благо мариновать у меня их получается. А вот Витольдович признает только засоленные холодным способом грузди, горькушки и прочие гладыши. Я ему только грибные места нахожу, за что, правда, и получаю баночку хрустящих грибочков, после сезона.

Эту вырубку я раскопал в прошлом году. Тогда на ней, правда, мало, что из грибов росло, и сосенки были махонькие, но чутье грибника подсказало мне, что на следующий год здесь что-то, да должно появиться, и вот, не обманулся. Горькушек наросло - хоть косой коси, да и прочие грибочки попадаются. Раньше я себя считал довольно опытным грибником, однако походив с Витольдовичем, понял, что половину съедобных грибов я почитал за несъедобные, или вообще за ядовитые. Хотя первый раз, когда я по его совету, нарезал "ложноопят серопластинчатых", которые он отрекомендовал мне, как съедобные, и довольно вкусные, сосед натуральным образом порывался отобрать у меня корзину, дабы спасти от неминуемого отравления. Не наблюдай я, как в прошлый раз Витольдович при мне накрошил этих ложноопят целую груду, а потом появился в больнице живой и невредимый - сам бы отобрал у кого угодно.

- Вы, главное, Дмитрий Олегович, не перепутайте их с "ложноопенком красно-кирпичным", вот он точно ядовитый, хотя и не так, как бледная поганка, - наставлял он меня.

Я все равно не верил, и только прекрасная цветная фотография в великолепном финском атласе грибов убедила меня таки попробовать сей сомнительный продукт. Если бы был рисунок - ни за что бы не отважился. Мало ли: вдруг у художника скрытый дальтонизм, или того хуже: он "так видит"!

Пока Витольдович опустошал горькушечные ряды, я заметил скрытый еловой лапкой очень симпатичный молодой подберезовик - с черной шляпкой, налитой и округлой. Скрючившись, чтобы проползти под низко нависшими еловыми ветвями, я вдруг непроизвольно ойкнул - в живот мне что-то болезненно впилось. Тем не менее, я все же прополз под осыпавшей меня пожелтевшей хвоей елкой - вечнозеленые то они, вечнозеленые, однако хвоя с них все равно опадает, причем круглый год. Первым делом я срезал подберезовик, и, страдальчески скривившись, отбросил его в сторону - опять червивый! И такой молоденький... Потом уже я нащупал то, что так некстати впилось мне в живот. Это что-то провалилось в дыру подкладки моей старой спортивной куртки. Двумя пальцами я вытащил на свет Божий треугольный осколок камня.