Николай Шпыркович: Лепила-2 (СИ)

- Понимаете, это очень интересная история, вполне возможно, вы нашли "мастерскую Мартова". Скажите, когда вы можете показать это место?

- Да, в принципе, в любое время, - растерялся я. Завтра вот только у меня дежурство на сутки, и все, я два дня свободен.

- Великолепно, тогда мы заедем к вам с группой послезавтра, ну, скажем, в 12.00. Хорошо? Ваш адрес скажите, пожалуйста.

Я продиктовал, после чего со мной вежливо попрощались и разъединились. Однако через минуту позвонил уже городской телефон. Я снова взял трубку, почему то уверенный, что это Ермолаев что-то мне не договорил. Но на мое двукратное "алло" ответом было молчание, кто-то лишь громко и часто дышал в трубку. Наконец, все так же тяжело дыша, старческий женский голос произнес:

- К философу не ходи. Беда будет...., - после чего связь прервалась. Я недоуменно посмотрел на высветившийся номер автоопределителя - это был другой набор цифр, не тот, по которому мне звонил Ермолаев. Немного поразмышляв, я решил не звонить по нему - странный какой то был этот звонок.

Спать я лег с чувством человека, попавшего под "флэш-моб".

На дежурство я прибыл раньше обычного - лил дождь, похолодало, и, вместо того, чтобы пройтись по улицам городка, я совершенно по-американски приехал на работу на машине.

Хотя, вообще-то, я люблю ходить на работу именно пешком - хоть надышишься свежим воздухом перед суточным сидением в больничной атмосфере. Медсестры уже сдали-приняли дежурство, а вот моя смена что-то запаздывает с пятиминутки. Ну вот, наконец-то...

- Здравствуйте, Дмитрий Олегович.

- Здравствуй, красавица, как оно?

- А, опять с терапевтами ругалась, - Марина тряхнула головой и с жаром накинулась на меня, будто я тоже был терапевтом:

- Нет, ну, сколько можно, ну до каких пор об реанимацию будут вытирать ноги? Опять суют людей с единственной целью: "пусть умрет не у нас"!

- Что, опять ХНК?

- Опять... 82 года, анасарка, одышка, вся синяя, ноги, как колодки, печень до пупа, ну, все, короче, по полной программе. Я упиралась, так они родственников подговорили, те - главврача ночью подняли, мол, жалобу писать будем, а тому это надо? Личный приказ Львовича - взять в РАО, на последнее свободное место. Вен нет, пришлось подключичку ставить, ввожу изокет, еле-еле, чуть больше скорость дашь - у нее давление съезжает. На фуросемид вообще не реагирует, мочи нет. Кислород даем, а толку? Так что, - вздохнула Марина, - хоронить вам.

- Еще сутки не протянет? - деловито поинтересовался я

- Да нет, похоже... Слушайте, давайте поговорим с ними все вместе, пусть Сергей Васильевич выступит, заведующий он или нет?

- Да говорили уже, а что толку?

-Но это же неправильно!

- Неправильно...

- Надо что-то делать!

- Надо..., - от фразы к фразе она все больше распалялась, мой же голос приобретал все большую безнадежность, так что она недоуменно посмотрела на меня и махнула рукой:

- А, вам тоже все равно...

Положим, не все равно, и я тоже периодически ругаюсь с терапевтами, сующими нам очередного безнадежного больного, просто за долгие годы работы я уже устал это делать.

"Вот гады, не хотят больных лечить, а еще врачи называется! А клятва Гиппократа?!" - возмущенно подумает кто-то. Ваше право, господа хорошие, только прошу учесть некоторые вещи: хроническая недостаточность кровообращения в терминальной стадии - практически то же самое, что и далеко зашедшее онкологическое заболевание - поражены все органы, вылечить человека нельзя. И таких больных по району, именно в такой стадии - пара десятков. А еще есть циррозы, хроническая почечная недостаточность, та же онкология. И все они - живые люди, которые, несмотря на все болячки - жить хотят, ну или, по крайней мере, хотят, чтобы они жили, их родственники - отцы, матери, дети. Каждый из них имеет абсолютно равные права на жизнь, почти любому мы можем в отделении немного помочь - дать тот же кислород, к примеру. У нас более качественный уход, мониторы. Вылечить не сможем, но облегчить умирание - вполне. Тем не менее, они все равно умрут - через неделю, две, а на их место придут новые декомпенсированные больные.

Самое главное: пока я сердобольно буду лечить умирающих хронических больных, я не смогу оказать интенсивную помощь молодому парню после автоаварии, родильнице, потерявшей всю кровь, ее преждевременно родившемуся недоношенному младенцу. И они тоже умрут. Так что, волей-неволей, мне приходится кому-то отказывать в облегчении страданий - чтобы помочь другим. Проблему могли бы помочь решить хосписы, но их у нас нет.