Николай Шпыркович: Лепила-2 (СИ)

Я, в общем-то, достаточно хорошо знаком с местным обезболиванием по Вишневскому - еще с тех пор, как мне удалили аппендикс в 6 классе. Надо сказать, больновато было. Может, в руках Вишневского и хирурга, типа Бархатова, он и хорош - а вот последующие поколения хирургов имидж его основательно подпортили. В среде моих коллег-анестезиологов вообще не редкость встретить мнение, что, дескать, Вишневский отечественную анестезиологию на корню, своим методом обезболивания, зарубил. Типа, не будь его, Советский Союз начал бы развивать , по примеру Запада, другие методики - внутривенный наркоз, аппаратуру для проведения искусственной вентиляции легких и прочую лабуду. Что на это возразишь? В автопромышленности своего Вишневского не нашлось, который бы придумал, хоть что-то, но свое, не уступающее по характеристикам, пусть и на другом принципе построенном. Ну и что? Можно подумать, мы свой автопром по этой причине развили. А во всем мире, кстати, интерес к местным видам обезболивания с каждым годом растет. Хотя выполняем это обезболивание все равно мы - хирург без нас, что у нас, что на Западе, шагу не ступит. Может, действительно, так и надо. Прогресс не стоит на месте, разделение труда, каждый занимается своим делом и все такое... Проще сделать ультразвуковое исследование сердца, получив трехмерное цветное изображение всех его слоев, с распечаткой фотографий, и даже с готовой интерпретацией исследования - какой, по мнению машины, у человека, порок сердца имеется, нежели терпеливо выслушивать десятки больных, тренируя свое ухо, чтобы находить удлинение второго тона сердца, так называемое "расщепление второго тона" - искусство, сродни мастерству дирижера, вычленяющему фальшивую ноту из многозвучия оркестра. Можно сделать рентгеновский снимок, увидеть там громадный башмак "митрального сердца", и не отбивать себе безымянный палец, вырабатывая нужную силу перкуссии - чтобы определить границы сердца нужно стучать пальцем по пальцу не слишком сильно и не слишком слабо, только тогда станет заметной разница в звуке между легочной тканью и мышечным пластом сердца. Можно уже и латынь не учить - зачем, если международный язык медицины давно английский, "Сократ" стоит на каждом компьютере, а рецепт примут и на русском. А можно и вовсе без рецепта - написать на бумажке: "трихопол - 2т х3 р. в д." - и все, продадут тебе трихопол, разве что улыбнутся насмешливо, дескать, ещё один трихомонад "наловил", так ему и надо, кобелю. Куда нам до доктора Пирогова, который свою диссертацию на чистейшей латыни защитил.

И все же так приятно бывает побеседовать с теми, старыми, уходящими врачами, которые знают, что такое "ритм галопа" и "пушечный тон Стражеско", чем "лицо Корвизара" отличается от "лица Гиппократа", и могут к месту и с правильно поставленным ударением сказать что-то вроде: "Contra vim mortis non est medicamen in hortis", в то время как больной трясет очередным номером газеты "Деревенский целитель", предлагающим вылечить рак четвертой стадии настоем черной редьки на ягодах бузины. Они не спешат, они старомодны, и часто над ними подсмеиваются свежеиспеченные лепилы, не могущие, правда, шага ступить без компьютерной томографии и дюжины самых разнообразных анализов: от обследования кала на яйца глистов, до какой нибудь заумной иммунограммы. Как ни странно, часто они могут помочь больше, а если помочь нельзя - могут хотя бы выслушать....

... - Сейчас будет укол, - привычно предупредил меня Семеныч, вернув из глубины воспоминаний в настоящий момент, после чего решительно ввел мне иглу под кожу. На мгновение, пока новокаин не пропитал разрезанные ткани, боль усилилась, затем стала далекой и тупой. Хрустнул зажим - Семеныч поймал кровящую артериальную веточку, остановив из нее кровотечение, после чего, просушив предварительно рану, прошил ткани вокруг разрезанного сосуда и, обрезав нить, завязал хирургический нераспускающийся узел, именуемый у моряков "плоским". Набросив еще пару швов на кожу, он обработал уже зашитую рану раствором йодоната (да, йодоната, а не йода, как решительный, но малограмотный хирург Болотников, раствор йода запрещен для хирургической обработки кожи!) и самолично наложил повязку на кисть. Я осторожно пошевелил пальцами - все в порядке. Еще пару часов новокаин будет действовать, потом отойдет, конечно, но ничего, потерпим.

-Антибиотик ему ввести, - ткнул Семеныч в меня пальцем, затянутым в хирургический латекс. - Что есть?

- Цефазолин, цефотаксим, цефтриаксон.