Софья Ролдугина - Кофе для невлюбленных

— Умолкните. Иначе я заткну вас этой пулей. На вас хватит, а большего мне не надо.

Нет. Медлить нельзя.

Я сделала шаг — и остановилась. Конечно, туман глушил звуки, но плащ все равно шуршал слишком громко, серьги звенели, а каблуки цокали. Не пойдет.

Идея родилась мгновенно.

Серьги расстегнуть оказалось труднее всего — пальцы не слушались, скользили по серебряному замочку. С плащом было полегче, а уж ботинки я расшнуровала в одно мгновение. Мокрая брусчатка обожгла босые ступни — не совсем босые, строго говоря, но что там чулки рядом с холодным камнем! Покрепче ухватив трость, я медленно и осторожно пошла туда, где раздавались голоса.

— Мистер Калле, прыгайте же! Или по вашей вине умрет человек!

— Нет, не прыгайте! Что сказал бы Пэтти, если бы узнал, что вы идете на поводу у его убийцы?

— Я не убивала его! Он сам! Сам!

Теперь, вблизи, уже можно было различить в тумане смутные человеческие силуэты. Два мужских и один женский — юбка, шляпка, шаль. Я еще больше замедлила шаг, непроизвольно ежась от сырого холода, пробиравшего, кажется, до самых костей.

— Эрвин, смотрите на меня! — увещевал художника Эллис. Так. Похоже, он стоит лицом ко мне, женщина нацелила на него пистолет — значит, меня она не видит. Мистер Калле — на перилах моста, держится за фонарный столб. — Если вы сейчас прыгнете, это будет предательство! Пэтси вам этого не простит!

— Пэтси сам повесился, ему ли осуждать, — женский голос сочился медом. До нее мне оставалось шагов пятнадцать. Святая Генриетта, пусть она не оборачивается! Пусть смотрит только на Эллиса! — Прыгайте, мистер Калле, и тогда вы встретитесь со своим другом. А заодно спасете невинную душу.

Эллис усмехнулся.

— Я вас умоляю, мисс, мою душу невинной не назовешь. А вот для вас, Эрвин, еще не все потеряно… — детектив внезапно замер, встретившись со мной взглядом, но эта заминка продлилась всего долю мгновения. — Посмотрите на этот город! — внезапно повел он рукой, указывая на туманные клубы за своей спиной. — Сюда вы приехали с Пэтси. И сейчас в этот самый миг он смотрит на мир вашими глазами. Наши близкие живут, пока мы их помним, Эрвин! — голос Эллиса становился все громче, громче, а пистолет в руке женщины начал ходить ходуном. — Неужели вы обречете своего друга на вторую смерть? На забвение?

— Замолчите! — выкрикнула незнакомка и повела пистолетом. Мне оставалось до нее каких-то семь или восемь шагов. Эрвин, не отрываясь, смотрел куда-то за плечо Эллиса, в туманную пустоту, но, кажется, видел там больше, чем я. — Еще одно слово, и…

Отбросив всякую осторожность, я совершенно неприличным для леди образом в полупрыжке-полубеге рванулась вперед, одновременно замахиваясь тростью. Женщина начала оборачиваться — но тут Эллис вдруг взвизгнул, как перепуганная девица.

Один удар сердца — и я с размаху опустила рукоять трости на вытянутую руку убийцы. Раздался странный сухой треск, и пальцы ее разжались — будто раскрылся цветочный бутон. Пистолет звякнул о булыжную мостовую. Женщина развернулась и отпрянула одновременно — даже сейчас нежная, прекрасная, светлая. Глаза — наивно-голубые, кожа — благородно бледная, темно-каштановый локон ниспадает на высокий лоб, а губы капризно изогнуты.

— Будь ты про… — высоким от боли голосом выговорила она, но я не стала дожидаться окончания проклятья и обрушила на нее трость второй раз — теперь уже на голову.

Женщина закатила глаза и осела на мостовую сломанной куклой в ворохе бледно-голубых юбок.

— Между прочим, ударом по виску можно и убить. У вас хорошие инстинкты, Виржиния, — в голосе Эллиса слышалась довольная улыбка. Мне бы такое самообладание, а то, того и гляди, упаду рядом с этой… с этой… Святые небеса, я же ее не убила в самом деле? — Эрвин, спускайтесь. Или вас, как даму, подхватить? Нет-нет-нет, только вы сознание не теряйте!

Эрвин покачнулся, как травинка на ветру, но Эллис в два прыжка подскочил к нему и дернул на себя за рубаху. В итоге художник все-таки упал, но, к счастью, не в холодные воды Эйвона, а на мост. Точнее, на Эллиса, тут же разразившегося отборной бранью.

— Прекратите, здесь же леди, — ледяным тоном сделала я замечание. Эллис прекратил барахтаться и послал мне укоризненный взгляд, что в его положении выглядело просто уморительно:

— Таким леди, как вы, Виржиния, даже убийцы нипочем, а вы тут о каких-то словах говорите… Постойте, вы куда?

— За обувью, разумеется. Скоро прибудет ваше подкрепление, Эллис, — не могу же я появиться перед посторонними мужчинами босой?