Агата Кристи - Лебединая песнь

Коуэн беспомощно покачал головой. До представления оставалось слишком мало времени, чтобы посылать в Лондон искать замену. Леди Растонбэри, только что извещенная о недуге гостя, спешила к ним по коридору. Заботила ее, впрочем, как и Паулу Незеркофф, исключительно судьба "Тоски".

- Нам бы хоть кого-нибудь! - простонала примадонна.

- Ох! - внезапно вспомнила что-то хозяйка. - Бреон.

Ну конечно же!

- Бреон?

- Ну да, Эдуард Бреон, тот самый, знаменитый французский баритон. Он живет здесь поблизости, я видела на этой неделе в "Кантри Хоумс" фотографию его дома. Это тот, кто нам нужен.

- Кажется, боги услышали нас, - вскричала Незеркофф. - Бреон в роли Скарпиа... Прекрасно помню. Это одна из лучших его партий. Но он ведь больше не поет, разве нет?

- Сегодня запоет, - сказала леди Растонбэри. - Ручаюсь.

И, будучи женщиной решительной, приказала не медля готовить свой личный спортивный самолет. Десятью минутами позже загородное уединение мосье Эдуарда Бреона было нарушено визитом взбудораженной графини. Когда леди Растонбэри чего-то хотела, она умела быть очень настойчивой, и вскоре мосье Бреон понял, что ему придется подчиниться. Справедливости ради следует заметить, что он питал некоторую слабость к титулованным особам.

Достигнув вершин в своей профессии, он, человек очень скромного происхождения, довольно часто общался с герцогами и принцами, причем накоротке, и это всячески тешило его тщеславие. Теперь же, удалившись на покой в этот тихий уголок старой Англии, он ощущал все растущую неудовлетворенность. Ему не хватало аплодисментов, не хватало поклонников, да и соседи признали его далеко не так скоро, как он ожидал. Предложение леди Растонбэри не только польстило ему, но и откровенно обрадовало.

- Сделаю все, что пока еще в моих силах, - с улыбкой пообещал он. - Я, как вы знаете, некоторое время не выступал на публике. Даже учеников не беру. Так, одного-двух, и то в виде одолжения. Но, раз уж сеньор Роскари занемог...

- Это был такой удар! - воскликнула леди Растонбэри.

- Для искусства едва ли, - заметил ее собеседник и подробно пояснил свою мысль: с тех пор как подмостки покинул мосье Эдуард Бреон, ни один театр не видел ни одного мало-мальски приличного баритона.

- Тоску исполняет мадам Незеркофф, - сказала леди Растонбэри. - Я думаю, вы знакомы.

- Никогда не встречались, - ответил Бреон, - Слышал ее раз в Нью-Йорке. Великая певица. Вот у кого есть чувство сцены!

Леди Растонбэри облегченно вздохнула: никогда не знаешь, чего ждать от этих знаменитостей. Тут тебе и ревность, и какие-то нелепые антипатии...

Минут через двадцать оба уже входили в гостиную замка Растонбэри, и хозяйка, победно смеясь, объясняла:

- Я таки уговорила его. Мосье Бреон проявил истинное великодушие. Никогда этого не забуду.

Изголодавшегося по комплиментам француза тут же окружили, воркуя и ахая. В свои почти уже шестьдесят Эдуард Бреон был все еще очень хорош собой: высокий, темноволосый, необыкновенно обаятельный.

- Погодите-ка, - запнулась вдруг леди Растонбэри, - а где же мадам?.. О, вот же она!

Паула Незеркофф не приняла участия в общем ликовании по поводу появления француза, оставшись сидеть в высоком дубовом кресле у камина. Огня в нем, конечно, не было: вечер выдался теплый, и певица даже изредка обмахивалась огромным веером из пальмовых листьев. Она казалась настолько отрешенной, что леди Растонбэри испугалась, не обидела ли ее чем.

- Мосье Бреон, - представила она, подводя гостя к певице. - Уверяет, что вы никогда не встречались прежде.

Неужели же это правда?

Последний раз - почти что картинно - взмахнув веером, Паула Незеркофф отложила его в сторону и протянула французу руку. Тот низко склонился над ней, и с губ примадонны слетел едва слышный вздох.

- Мадам, - сказал Бреон, - мы никогда еще не пели вместе, и виной тому мои годы. Но судьба смилостивилась надо мной, и устранила эту несправедливость.

Паула мягко рассмеялась:

- Вы слишком добры, мосье Бреон. Я преклонялась перед вашим талантом, еще когда была никому не известной скромной певичкой. Ваш Риголетто.., какое мастерство, какое совершенство! Никто не мог сравниться с вами.

- Увы, - ответил Бреон с притворным вздохом, - все это в прошлом. Скарпиа, Риголетто, Радамес... Сколько раз я исполнял их - и никогда больше не буду!

- Будете. Сегодня вечером.

- Вы правы, мадам, я и забыл. Вечером.

- Тоску с вами пели многие, - надменно сказала Незеркофф. - Но не я.