Агата Кристи - Роза и тис

При виде замка Сент-Лу ожидаешь встретить персонажей, похожих на леди Сент-Лу, леди Трессилиан, миссис Бигэм Чартерно и Изабеллу. И поражаешься, когда действительно встречаешься с ними.

Может, мне и начать свой рассказ с визита, который нанесли мне эти три старые дамы вместе с Изабеллой? Престарелые леди отличались горделивостью осанки; их одежда давно вышла из моды; бриллиантовые броши были в старомодной оправе. Помнится, я тогда с удивлением сказал Терезе: "Они не могут.., просто не могут быть.., настоящими!"

А может быть, стоит начать с событий более ранних, с того момента, когда я сел в машину и поехал в аэропорт Нортхолд, чтобы встретиться с Дженнифер?

Но за всем этим опять-таки - моя жизнь, которая началась за тридцать восемь лет до этого и кончилась в тот самый день...

Это не моя история. Я уже говорил об этом. Но началась она как история моей жизни. Началась с меня, Хью Норриса. Оглядываясь на свою жизнь, я вижу, что она очень похожа на жизнь других людей. Не более и не менее интересная, чем у остальных. В ней были неизбежные разочарования, утраты иллюзий, тайные страдания детства... Были и восторги, взаимопонимание, глубокое удовлетворение, подчас по совершенно неадекватному поводу. От меня одного зависит, под каким углом зрения рассматривать свою жизнь - с позиции полного краха или как хронику побед. Оба аспекта будут справедливы. В конце концов, это всегда вопрос выбора. Есть Хью Норрис такой, каким он видит себя сам, и есть Хью Норрис, каким его видят другие. Должен быть также Хью Норрис, каким он хочет выглядеть перед Господом. Есть, разумеется, Хью Норрис в истинной своей сути, но его история может быть записана разве что его собственным ангелом, отмечающим как добрые, так и греховные деяния человека. Все сводится к следующему: насколько хорошо я знаю того молодого человека, который ранним утром тысяча девятьсот сорок пятого года в Пензансе сел в поезд, следовавший в Лондон. Если бы тогда меня спросили, я бы сказал, что в целом судьба относилась ко мне по-доброму. Мне нравилась моя работа школьного учителя в мирное время. Я добросовестно исполнял свой воинский долг в годы войны и радовался, зная, что после ее окончания меня ждет моя работа в школе, перспектива роста, партнерства и даже, возможно, пост директора. У меня были любовные увлечения, причинявшие мне боль, но были и такие, которые приносили удовлетворение, однако ни одно из них не затронула меня глубоко. Были и некоторые родственные связи, но не очень близкие. В тот самый день, когда мне исполнилось тридцать семь лет, я понял нечто, о чем уже некоторое время подозревал. Я чего-то жду.., какого-то случая.., величайшего события.

Я вдруг осознал, что все, происходившее в моей жизни до сих пор, было поверхностным. Я ждал чего-то настоящего. Вероятно, каждый человек, хоть раз в жизни, испытывает нечто подобное. Кто раньше, кто позже.

Это состояние напоминает игровой момент в крикете, когда занимаешь позицию, чтобы отбить мяч.

Я сел в поезд в Пензансе и взял талон на ленч в третью очередь, так как довольно плотно позавтракал. Когда проводник прошел по вагону, протяжно, в нос выкрикивая:

"Третий ленч, пожалуйста! То-о-лько-о по талонам" - я прошел в вагон-ресторан. Официант взял талон и указал мое место. Оно оказалось спиной к паровозу, за столиком, где уже сидела Дженнифер.

Вот так все и случилось. Это нельзя ни предугадать, ни спланировать заранее. Я сел напротив Дженнифер.., и Дженнифер плакала.

Сначала я этого не заметил. Она старалась овладеть собой. Ни звука, никаких внешних признаков огорчения или печали. Мы не смотрели друг на друга, ибо вели себя соответственно принятым в обществе правилам, предписывающим определенные нормы поведения. Я подал ей меню - вежливый, но ничего не означающий жест, в данном случае даже не имевший никакого смысла, так как в меню всего лишь значилось: суп, мясо или рыба, сладкое или дурное - четыре фунта шесть шиллингов.

Она приняла мой знак внимания, ответив вежливой, подобающей в данном случае улыбкой и легким наклоном головы. Официант спросил, что мы будем пить. Мы оба выбрали светлый эль.

Затем наступила пауза. Я просматривал журнал, который принес с собой. Официант подкатил тележку с тарелками супа и поставил их перед нами. Я по-джентльменски подвинул соль и перец на дюйм в сторону Дженнифер. До сих пор я на нее не смотрел - то есть не смотрел, так сказать, по-настоящему, хотя, конечно, установил для себя некоторые основные факты: что она молода, но не очень, может быть, на несколько лет моложе меня; среднего роста, с темными волосами; что в обществе мы занимаем одинаковое положение; что она достаточно привлекательна, чтобы произвести приятное впечатление, но не настолько восхитительна, чтобы действительно взволновать.