СТЮАРТ МАКБРАЙД - ДОМ ПЛОТИ

— Но… — Она подошла к небольшой дверце в решетке и потрогала замок. ТЬМА оказалась права — он не был заперт.

Хитер снова села на матрас, держа нож в холодных трясущихся руках. ТЬМА хотела, чтобы она сделала это… Чтобы убила Мясника и стала ее любимицей…. Спасла Келли… Чтобы она, Хитер, заняла ЕГО место… Чтобы вечно жила во ТЬМЕ…

Клацанье. ОН вернулся, неся тарелку с едой, от которой божественно пахло. Печенка, лук и картофельное пюре со сливками.

Мясник подошел к решетке, и Хитер крепче сжала в руке нож.

Парковочная площадка у скотобойни была почти заполнена. Из загонов доносилось мычание коров и блеяние овец. Скотобойня «Алаба» работала на полную катушку. Конвой проехал мимо, к узкой дороге, ведущей к пяти полуразрушенным зданиям: стены из красного кирпича почернели и покрыты пятнами, окна забиты досками, участки заросли сорняками и пожелтевшей травой.

По рации прозвучала команда, и фургоны остановились. Из дверей посыпались вооруженные полицейские. Логан сидел в своей машине, скрестив пальцы, и смотрел, как они растягиваются в цепочку. Замыкали группу Алек и его телохранитель.

Вышибить дверь дома Сотера не составило труда. Она имела такой вид, будто ее лет двадцать не касалась рука человека: краска облетела, осталось только серое дерево в трещинах.

Группа захвата ворвалась внутрь.

Хитер не поняла, откуда донесся звук, но Мясник поднял голову. Его глаза невозможно было разглядеть в прорезях маски. Он стоял и смотрел в потолок.

Вытащив нож из-за спины, Хитер вонзила его в живот Мясника по самую рукоятку. Руку залила горячая кровь, рукоятка стала скользкой и липкой. Она вытащила нож и вонзила снова. И снова… И снова…

Мясник не издал ни единого звука.

В доме был полный хаос. Полицейские шли по истлевшему ковру, поднимая столбы пыли.

Констебль Симон Ренни заскочил в помещение, которое, очевидно, было когда-то гостиной. Фонарь, прикрепленный к его автомату, вырвал из темноты отдельные детали: пара развалившихся кресел, гниющий диван, камин, заваленный осколками посуды.

Он шустро проделал то, чему его обучили на курсах обращения с оружием: быстрый поворот на сто восемьдесят градусов, дающий обзор всех четырех углов комнаты, затем пробежка вокруг мебели, затем снова поворот… Никого.

В наушниках звучали голоса:

— Наверху все чисто.

— Кухня: чисто.

— Ванная комната: чисто.

Теперь остался только подвал.

В подвал вела лестница из кухни. Здесь было значительно светлее благодаря лампам на камере Алека, и можно было разглядеть рваные обои, раковину в коричневых пятнах, драный линолеум на полу.

— Ладно, — сказала женщина-сержант, отвечающая за операцию, — двигаем на счет три. Ренни, Колдуэлл, вы впереди. Осторожно, и не подставляйтесь под пулю, ясно?

— Да, мэм.

— Итак: раз… два…

Мясник посмотрел вниз, на руку Хитер, на пальцы, обхватившие рукоятку ножа, затем взглянул ей в глаза. В глубине безжизненных резиновых впадин что-то сверкнуло.

Потом он отступил от решетки, поставил тарелку с печенью и луком так, чтобы можно было дотянуться, и ушел, оставив дверь открытой.

Ноги Хитер подкосились, она упала на матрас, всё еще сжимая в руке окровавленный нож.

— Ласточка, ты как?

ТЬМА испытывала ее.

Она велела пырнуть ЕГО ножом, и Хитер послушалась. Она пообещала, что Хитер станет ее любимицей… пообещала.

— Ты выглядишь так, будто увидела привидение.

Может быть, это какой-то не такой нож?

Хитер прижала большой палец к лезвию достаточно сильно, чтобы разрезать кожу, и не почувствовала никакой боли. Нажала сильнее — лезвие разрезало подушечку и достало до кости. Ее кровь смешалась с ЕГО кровью.

— Нет, серьезно, тебе стоит лечь.

— ОН не может умереть… ОН — часть ТЬМЫ, ОН вечен…

— А… — улыбнулся Данкан. — Только сейчас сообразила, не так ли?

Хитер подняла большой палец и смотрела, как из ранки течет кровь.

— Кровь к крови.

— Я знаю, что ты думаешь, но…

— Теперь я — часть ТЬМЫ. Я выдержала испытание.

— Хитер…

Она приложила острие ножа к животу, прямо над пупком.

— Не надо, лапочка. — Данкан встал перед ней на колени. — Не делай этого.

— Кровь к крови. — Она набрала в грудь воздуха, зажмурилась и вонзила нож. Раз, второй, третий. Двигала ножом взад и вперед, распарывая себе живот; матрас под ней покрылся ярко-красной кровью.

— Нож… тебе только кажется.