Михаил Палев - Тайна Животворящего Креста

– Мне можно позвонить? – спросил я у следователя.

– Звоните, – разрешил он. Я вызвал номер Блинова, радуясь, что накануне внес его в список контактов. Телефон Блинова не отвечал. Этого я и боялся! Я уже хотел рассказать следователю всю правду, как вдруг приглашенная в качестве понятой соседка Липатова из квартиры этажом ниже уверенно заявила:

– Я знаю, кто стрелял!

Заявление старушки, на вид все еще довольно крепкой и разумной, несмотря на возраст, вызвало всеобщее внимание.

– И кто же? – вцепился в нее следователь.

– Фашист! – выпалила старушка. – В доме напротив фашист живет, он и стрелял. Его окна почти напротив этой квартиры, но этажом выше.

– Какой еще фашист? – с досадой проворчал следователь. – С чего вы взяли, что он фашист? В эсэсовской форме ходит, с портретом Гитлера в обнимку?

– Нет, он каждый день «хайль Гитлер» делает, – сообщила старушка. – Потому и ясно, что фашист. Если он не фашист, то зачем он к окну подходит и «хайль Гитлер» делает?

– Это как «хайль Гитлер»? – насторожился следователь.

– А так: подходит к окну, смотрит вверх и руку выбрасывает, как фашисты в кино, – поянила старушка. – Молится, наверное, фюреру своему, покойнику. Помолится, руку опустит и уходит. Иногда по несколько раз за день так молится.

– Что за бред?! – не выдержал следователь. – Где он, этот ваш фашист?!

К всеобщему удивлению, старушка указала в окно и торжествующе выкрикнула:

– Да вон же он! Как раз «хайль» делает!

Я выглянул в окно и обомлел: в окне противоположного дома, как раз напротив квартиры Липатова, только на этаж выше, стоял мужчина, вскинув руку в нацистском приветствии. Его лицо было обращено вверх, куда-то к антеннам на крыше липатовского дома. Постояв так несколько секунд, мужчина опустил руку, повернулся и скрылся в комнате.

– Ни хрена себе! – изумился следователь. – И впрямь зигу кидает. А ну-ка, проверим этого фашиста!

Оперативники побежали к выходу из квартиры. Я с уважением посмотрел на старушку: старая школа бдительных граждан, от таких ничего не укроется. Н-да, куда нам до них…

Не прошло и получаса, как оперативники вернулись, посмеиваясь. Оказалось, что мужчина таким странным жестом просто проверял: дует из форточки или нет? Он работал дома, компьютер стоял недалеко от окна, и ему не хотелось ни сидеть в духоте, ни невзначай простудиться. Если из форточки дуло, он ее закрывал. Если не дуло, он оставлял ее открытой.

– А может, он чего видел или слышал? – оживился следователь. – Раз целый день дома, то должен был.

– Уверяет, что ничего подозрительного не слышал.

– Ладно, все ясно. Стреляли из дома напротив, больше неоткуда. Начинайте проверку дома. Понятно, что стрелка уже и след простыл, ищите свидетелей и улики, – распорядился следователь и озабоченно почесал затылок. – Одного в толк не возьму: кто вызвал милицию? Пожелавший остаться неизвестным свидетель? Или сам преступник? Но зачем ему это надо? В любом случае звонившего надо искать!

Пока следователь давал распоряжения оперативникам, я снова вызвал номер Блинова. Слушая сигналы вызова, я размышлял: рассказать о письме Блинова Липатову или нет? Липатов не хочет посвящать в свои дела следователя: тот может начать их копать, а это лишняя помеха в деле раскрытия семейной тайны. С другой стороны, если Блинов пострадал из-за перевода зашифрованной страницы, то молчать нельзя: причастных к тайне креста и венецианской рукописи не оставят в покое охотники за сокровищами Дандоло.

Однако Блинов на этот раз ответил на звонок, и я с облегчением вздохнул.

– У вас все в порядке? – спросил я Блинова.

– Да, – с некоторым удивлением отозвался Блинов. – А что?

– Имела место попытка ограбления нашего общего друга господина Липатова, – сообщил я, предупреждая дальнейшие расспросы. – К счастью, он не пострадал. Он свяжется с вами, как только сможет.

Дав отбой, я посмотрел на Липатова. Тот ответил мне страдальческим взглядом и жалобно спросил:

– Вы не знаете, чем лучше помазать ожоги? Они очень болят.

Я предложил проехать в травмпункт, но Липатов категорически отказался. Следственная группа наконец закончила работу и покинула квартиру. Липатов выпил таблетку «кетанова» и помазал ожоги какой-то мазью. Я тем временем заклеил разбитое стекло полиэтиленовой пленкой и скотчем, стараясь не смотреть на меловые контуры и пятна запекшейся крови на полу. После этого мы собрались на кухне, чтобы перекусить. Выпив чаю с бутербродами, я предложил Липатову переночевать у меня, но тот наотрез отказался.