Сергей Высоцкий: Не загоняйте в угол прокурора. Сборник

— Ну, что ж, рассказывайте.

— А что рассказывать-то? Что рассказывать?! — напористо, с каким-то даже скрытым вызовом откликнулся санитар. Звали его Аркадий Кирпичников. Неопрятный, съежившийся не то от холода, не то от прожитой жизни, он производил жалкое впечатление.

— Расскажите о том, как прошло ваше дежурство.

— А что дежурство-то? — все так же напористо отбрехивался Кирпичников. Видать, привык получать от окружающих одни только неприятности и постоянно находился в полной боевой готовности, чтобы отразить нападение.

— Аркадий Васильевич, не нервничайте,— миролюбиво призвал его Фризе.— Вы же с Уткиным не один год вместе проработали, дружили, наверное? Вот я и хотел узнать…

— А чего мне нервничать?! — по инерции брюзгливо отозвался санитар, но слова следователя его успокоили. Он глубоко вздохнул словно выпустил из легких воздух, мешавший ему сосредоточиться, и начал рассказывать.

Они с Уткиным заступили на дежурство вчера. Дежурство прошло спокойно — два выезда за вечер и ночь. И оба недалеко. С Большой Полянки привезли умершую от старости старушку и мужчину с Комсомольского проспекта. Последний выезд — в Переделкино. В семь утра. Коля Уткин не хотел ехать — за час не управиться, а в восемь у них кончалась смена. Но ехать было некому, да еще бригадир сказал, что обещали хороший магарыч.

— Сдержали обещание? — спросил Фризе. Спросил просто из любопытства.

— А-а! Пятихатку вдова сунула.

— Когда же вы вернулись из Переделкина?

— В половине девятого.

— И что произошло?

Кирпичников с недоумением посмотрел на следователя. Глаза его, белесые и пустые, неприятно отсвечивали.

— Что вы делали, вернувшись? — уточнил Фризе.

— Отнесли жмурика… Покойника, значит. Коля сказал, что пойдет сигарету на улице выкурит, а я пошел переодеваться. Выхожу из бытовки, мне и подносят плюху — Колюн дуба врезал.

— Закончив дежурство, вы пиво пили?

— Нет.

— А Уткин?

— И Уткин не пил. Мы ночью перекусили. Выпили по стакану водки.

— Когда вы закусывали?

— Около двух. Старушку привезли и закусили.

— Вот про закуску и поговорим подробнее.

Кирпичников рассказал, что на дежурство они всегда еду приносят из дома. Во время еды обязательно выпивают бутылку водки.

— А как же?! — санитар со значением кивнул головой в сторону двери.— Служба такая.

Больше бутылки «коллеги» никогда не пили. Такой порядок установили по предложению Уткина и никогда его не нарушали. А что до водки, то она имелась всегда в избытке. Чаще всего подносили родственники умерших. Иногда скапливалось по нескольку десятков бутылок. Тогда санитары уносили водку домой. Кирпичников попытался рассказать, как поступали с водкой дома, но Фризе прервал его:

— А вот экспертиза показала, что ваш друг Уткин перед смертью пива все-таки выпил! Где он его мог взять?

Санитар пропустил вопрос мимо ушей. Он, видно, решил во что бы то ни стало рассказать следователю о судьбе принесенной домой водки.

— Мы эту водку всю дома выпиваем,— долдонил он, разглядывая потеки на давно не беленой стене.— Не то, что некоторые спекулянты.

— Да разве я сомневаюсь? — сказал Фризе.— Только меня не водка, меня пиво интересует.

— Какое пиво? — насторожился санитар.

Фризе повторил вопрос.

— Может, к автомату на проспект сбегал?

— Исключено. Он никуда не бегал. Вышел из морга на солнышко, закурил и пивка выпил.

— Да что вы к пиву-то прицепились? — вдруг рассердился Кирпичников.— Ну, выпил он пива, не выпил… Умер-то он от чего? Уж не от отравленного ли пива?

«А он не такой и глупый, как кажется,— подумал Фризе.— Просек, что к чему».

— Почему вы так подумали?

— Ха! Еще спрашиваете? Да вы же меня замутузили с этим пивом!

— Замутузил? — Фризе понравилось словечко, и он, словно прикидывая его на вес, повторил: — Замутузил, значит. А что делать? Выяснить-то надо. Да, выпил твой Уткин перед самой смертью баночного пива. Как ты правильно догадался — отравленного. Где взял? Может, там, где взял, все банки отравлены. У тебя баночного нет?

— Отравленного?

— Да хоть какого? — сказал Фризе.— Если я тебе банку покажу, ты мне скажешь, откуда Уткин ее взял?

— На проспекте датским торгуют. «Туборг», черные банки по сорок рублей.

«Дался ему этот проспект!» — рассердился Фризе, но перебивать Кирпичникова не стал.

— Миха Чердынцев там частенько покупает. Может, Коля у него перехватил?

— Умница,— похвалил Фризе, подумав еще раз о том, что он явно недооценил собеседника. Похоже, что, пережив первый испуг от встречи со следователем и преодолевая похмелье, Кирпичников стал соображать получше.— Этот Чердынцев сегодня работает?