Татьяна Гармаш-Роффе - Золотые нити судьбы

– Давно встала?

– Часа полтора назад… Наверное, я слишком много спала из-за этих таблеток, вот и проснулась рано.

– А-а-а… Нам надо собираться, ты не забыла?

– Не забыла. Просто ждала, когда ты встанешь.

Лоран не нашел ничего лучше, как снова повторить «а-а-а».

– Что я должна сделать? – пришла к нему на помощь Лиза.

– Собери свои вещи.

– Я уже собрала… Мне только нужна сумка. Я сложила и те вещи, что ты мне купил… – полувопросительно произнесла она.

– Они твои.

– Я так и подумала, раз ты купил их мне…

Лоран пошел искать дорожные сумки, для себя и для Лизы. Нашел, дал ей, велел все сложить, включая щетку, пасту, шампуни и кремы, – и сам отправился складывать свои вещи.

Затем он с предосторожностями вышел через дверь, ведущую на террасу, обошел дом и сад: никого.

Немного отлегло от сердца. Он позавтракал в рекордные десять минут, – Лиза отказалась, сославшись на то, что уже поела. Доктор к ее кофе с печеньем отнесся весьма скептически и даже что-то проворчал насчет «быстрого» и «медленного» сахара, гипогликемии, питания для мозга… Но настаивать не стал: время дорого. Только кинул в сумку пару яблок, на случай, если Лиза проголодается.

Затем он сложил грязную посуду в машину, опустил на окнах жалюзи, запер двери, и они с Лизой спустились в гараж. Перед тем как вывести из него машину, Лоран снова обошел свой участок: по-прежнему никого и ничего. Выглянул он и за ворота, но не увидел на своей улице ни машины, ни человека.

Вскоре они уже рулили по дороге, петлявшей среди холмов, над которыми разгоралось жаркое южное солнце.

Лиза, поглядывая на Лорана, изумлялась: его лицо словно вдруг подобралось, отвердело. Подбородок неожиданно получил упрямый абрис, губы сложились в жесткий изгиб, а глаза – сосредоточенный и суровый прищур.

Время от времени он посматривал в зеркало заднего обзора, как заправский сыщик, и Лиза решила не нарушать тишину, хотя на сердце было тревожно и хотелось эту тревогу развеять болтовней.

– Куда мы едем? – спросила Лиза полчаса спустя.

– Уже приехали. Машину надо сменить. Этот тип мог разузнать, какая у меня модель…

Оказалось, приехали они в «гараж» – так называются во Франции мастерские по ремонту машин. Лиза слушала, как Лоран пояснял мастеру, что в его новехоньком «БМВ»-купе наблюдаются неисправности, нужно его осмотреть… В результате переговоров он оставил свою тачку в «гараже», а взамен получил другую (на время осмотра и, предположительно, ремонта) машину. Другой модели, другого цвета, с другими номерами.

Выехав с территории «гаража», Лоран встал на обочине, достал сотовый. Предупредил секретаршу в медицинском центре (он уже открылся) о своем отсутствии в ближайшие дни, сославшись на инфекцию, внезапно его прихватившую.

Они снова тронулись в путь. Судя по наклону дороги, они спускались с гор.

– А сейчас куда?

– Сам не знаю. Главное, прочь от моего дома!

Лоран казался хмурым, и Лиза больше ни о чем не спрашивала. Она очень бы удивилась, узнав, что доктор думает о ней…

А он думал о ней. Или, если точнее, думал он о себе. О том, что любой здравомыслящий француз на его месте уже прибегнул бы к помощи стражей правопорядка, без сомнения. Зачем здравомыслящему французу лишняя головная боль? На то он и платит налоги, чтобы полиция и жандармерия занимались подобными вещами! Доставил бы девушку в ближайший участок, рассказал бы все, что знает, включая странное явление человека в его владениях, – и оставил бы Лизу на их попечение: пусть занимаются ее судьбой дальше. Лорана ждут пациенты, приемы уже назначены, причем давно, – пациенты будут недовольны отменой! Более того, в отсутствие доктора Бомона медицинский центр перенаправит их к другим врачам, коллегам Лорана, а среди его пациентов есть немало таких, которые предпочтут болеть, но дождаться своего любимого доктора…

Однако мысль о том, чтобы отдать Лизу в руки чужих, равнодушных людей… и тем самым потерять ее… – такая мысль даже не посетила его голову!

Его это беспокоило. Он хотел понять, почему, – и боялся. Да и возможно ли? Как сложить разнородные ощущения, страхи, надежды, чувства и вывести из них общий знаменатель, у которого найдется короткое и точное определение? Разве такую задачу возможно одолеть?

Радость, – вдруг подумал он. Вот он, знаменатель!

«У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет ее, как может».

Лоран не знал, как ощущают эту «дыру» другие… Может, и не ощущают вовсе?