Лин Гамильтон - Воин мочика

— Я торговый агент из Торонто, — пояснила я на случай, если он не смог прочесть визитку. — Приехала в Нью-Йорк делать закупки для одного моего клиента, который, с вашего позволения, останется безымянным.

— Интересуетесь чем-то конкретно?

— Мой клиент коллекционирует почти исключительно искусство доколумбова периода.

— Широкое поле. Трудно достать. Дорого, — предупредил он.

— Деньги — не препятствие, — ответила я.

Он открыл коробочку с карточками и принялся просматривать их одну за другой, подслеповато всматриваясь в каждую. Коробочка была забита до отказа, и в какой-то момент, когда он пытался вытащить очередную карточку, еще несколько выпало и разлетелось по всему столу. Наконец старикан с видимым усилием поднялся с кресла и заковылял к столу посередине комнаты. Похоже, несмотря на полное отсутствие четкой системы каталогизации, он превосходно знал, что где лежит. Он тяжело оперся о стол и попытался было заглянуть под него, но не сумел справиться с задачей.

— Внизу, — пропыхтел он. — Посередине. Камень. Кусок стелы из Копана. Великолепный экземпляр.

Я присела и вытащила указанный предмет — большой тяжелый камень с чудесным барельефом, скорее всего, как и сказал старик, и впрямь работы индейцев майя из Копана. А еще, скорее всего, этот камень находился здесь незаконно.

— Очень мило, — сказала я. — Но…

— Или вот это, — перебил старик, открывая один из стеклянных ящиков и вынимая изумительного терракотового ацтекского божка, скорее всего, тоже подлинного.

— Тоже очень мило, — произнесла я. — Однако у моего клиента весьма специфический интерес. Мочика. Любые изделия мочика: терракота, металл. Вы когда-нибудь сталкивались с подобными предметами?

— Трудно достать, — промямлил он.

— Что верно, то верно, — согласилась я. — Именно потому я и здесь. Меня послал А. Дж. Смиттсон из Торонто. Вы его помните? Антон Джеймс Смиттсон.

Телефон зазвонил снова, и старик неловко зашарил вокруг.

— Он на полу, — подсказала я. — Под столом.

Старик недоуменно воззрился на меня.

— Телефон, — пояснила я.

В глазах старикана забрезжил свет, он потянулся вниз. Как и в прошлый раз, телефон перестал звонить, едва тот схватил его и астматически засопел в трубку. Должно быть, у звонящего кончилось терпение. Старик взялся за вторую коробку с карточками и принялся ее пролистывать. Я решила, что в этот раз он не подыскивает мне экспонат, а ищет фамилию Смиттсон. Рука его замерла. Ох, подумала я, это безнадежно.

— Как Антон? — осведомился старик.

«О, боже, — подумала я, — и что теперь?»

— Не так бодр, как бывало.

— Со всеми нами та же история, — прошелестел он. Что верно, то верно, но даже Эдмунд Эдвардс, пожалуй, был сейчас побойчее А. Дж. Смиттсона.

— Пожалуй, — согласилась я.

Мы молча глядели друг на друга. Я уже знала про Эдвардса больше, чем пару минут назад. Он не принадлежал к числу близких друзей Смиттсона. Сэм Фельдман говорил, что друзья называли того Эй-Джеем, а не Антоном.

— Антон говорил мне, что как-то вы достали для него кое-что из культуры мочика. Два года назад вы послали ему несколько предметов, если не ошибаюсь, три, в коробке со всякой всячиной.

Манеры старика сделались настороженными и резкими.

— Не знаю, о чем вы говорите. Мочика — это незаконно. Нельзя вывозить из Перу.

— Как я уже сказала, именно потому я здесь. — Я попыталась изобразить заговорщический взгляд.

— Как, например, насчет туми? — спросила я, показывая на висящий клинок и делая вид, что разбираюсь в подобных вещах. — Это ведь мочика или, может, инки?

Хозяин галереи оглядел меня сверху донизу. Телефон зазвонил вновь.

— Приходите позже, — велел старикан. — Часа в три.

У меня просто не оставалось выбора.

— На полу, — окликнула я уже от выхода. — Телефон на полу.

Нечасто доводится воспевать свежий воздух Нью-Йорка, но после нескольких минут, проведенных в той лавке, даже городская духота казалась райской прохладой. Повернувшись бросить прощальный взгляд на магазин, я увидела старикана в дверях. Он перевернул плакатик на «Закрыто» и снова запер дверь. Я простояла там еще немного, но ничего не изменилось. То ли Эдмунд Эдвардс установил для себя самый короткий рабочий день в мире, то ли я его не на шутку растревожила.

Было около часа, оставалось убить еще пару часов. Я вернулась на Западную Централ-парк, решив пока подыскать какой-нибудь уголок, где можно перекусить. Присев на скамейку, чтобы оглядеться и решить, куда пойти, я вдруг заметила женщину средних лет, облаченную во что-то вроде викингского костюма, с длинной светлой косой, выбивавшейся из-под пластикового, увенчанного рогами шлема. Должно быть, приверженка какого-то северного культа. Она приставала к прохожим, увещевая их покаяться в грехах — лучше всего, передав ей все свои деньги, дабы, освободившись от лишнего бремени, пойти на небеса, когда настанет неминуемо близящийся конец света. Вот мило, обрадовалась я, совсем как дома.