Анна Малышева - Западня

Они с Наташей не обменялись ни словом, даже не глядели друг на друга. Малейший намек на какие-то тесные отношения — и все пропало — так предупреждал Михаил.

«Железная девчонка, — не без уважения подумала Наташа. — Я бы на ее месте с ума сходила. А она будто спит на ходу. Может, эстонский темперамент сказывается?» Но плечо у нее все еще хранило следы Милениного темперамента — желтоватый ореол синяка. Наташа поправила кимоно на плече, шепнула Ольге, что той пора на сцену. Та помчалась и, не доходя одного шага до освещенного пространства, резко переменила походку. Она кокетливо изогнулась, прищурила глаза и принялась певуче спрашивать, где продаются хорошие фонари. Все шло как по маслу, только Лида все больше впадала в отчаяние. Веера нигде не было.

— Спроси у этой дуры, может, она взяла? — рыдающим голосом попросила Оксана, дергая за кимоно Наташу.

Та обернулась:

— Кто взял?

— Да эта девчонка, вон стоит!

— Милена?

— Да, да! И чего она приперлась, без нее бы сыграли! — Лида уже начинала плакать, и это могло погубить грим.

Гейша в слезах — ужасно… Веселая разбитная девица из бубличного дома — и вдруг плачет.

Оксана забеспокоилась, она почувствовала, что дело может кончиться провалом. Она встала и принялась перетряхивать тряпье. Смела со стола цивильную одежду актрис и под ней обнаружился искомый алый веер с золотыми фениксами.

Лида по-птичьи вскрикнула, схватила веер, раскрыла его и семенящей походкой двинулась на сцену. Наташа побежала за ней. Молодые гуляки, парни из массовки, давно ожидали девушек, и теперь вся эта веселая компания завладела сценой.

Они шумели, пели непристойные песни, торговались и мало-помалу начинали обсуждать болезнь молодого самурая, которого все в городе любили и уважали. Гейша, заинтересованная его нелюдимостью, дает слово, что вылечит его собственными средствами. Служанка хихикает и подтверждает, что ее госпожа — волшебница! Мертвого оживит!

Лена-"аристократка" стояла у открытых дверей уборной, обмахиваясь снятым с головы париком. За сценой было невыносимо душно. Оксана окликнула ее:

— Водички не достанешь?

— Где же я тебе возьму водички? Надо в туалет идти.

— А у Татьяны? Она вроде что-то припасла. Ты видела? Стоят в мастерской какие-то пакеты. Может, там есть?

Лена пожала плечами:

— Так сходи и посмотри. Буду я в этих пакетах рыться.

— Мне скоро выходить, а ты уже свое отыграла.

— Ну, ничего не скоро, ты только через двадцать минут выходишь. Я вообще пить не хочу. А вот покурить не откажусь. Не хочешь?

Оксана с досадой отмахнулась, и Лена удалилась в глубь закулисья. Тут все было перегорожено досками, по углам стояли жестяные коробки из-под кинолент, всюду висели плакатики: «Не курить». Она прошла мимо Милены. Девочка даже не взглянула на нее. Сейчас она должна была выйти на сцену, чтобы сыграть свою крохотную роль.

— Счастливо, — тихо сказала ей Лена.

Та вздрогнула, отшатнулась, дикий страх исказил ее лицо. Она почему-то держала правую руку сжатой в кулак, будто собиралась кого-то ударить.

— Я говорю — счастливо сыграть, — повторила Лена, остановившись перед девочкой.

Она была намного ее выше… Милена, оцепенев, смотрела ей в лицо. Приоткрыла рот, будто для ответа, но не издала ни звука.

— Может, не будешь выходить? — спросила Лена.

Она говорила совсем тихо. — Тебе что — плохо? Почему ты тут стоишь?

Милена молчала. Ее кулак задрожал.

— Здесь душно. — Лена огляделась по сторонам. — Хочешь, пойдем поищем минералки? Я знаю, где вода, Татьяна купила. Это рядом. Почему ты молчишь?

Из уборной выглянула Оксана, повертела головой, заметила девушек и тихо окликнула Лену:

— Все равно же без дела шляешься, будь человеком — принеси попить! У меня горло садится, меня же никто не услышит!

— Ты идешь на сцену или нет? — уже раздраженно повысила голос Лена. Она обращалась к девочке. — Между прочим, действие скоро кончится!

И та, будто ветром подхваченная, выбежала на сцену. Ее неровная, широкая походка сразу бросалась в глаза. Да, она не была профессионалкой, жрала из рук вон плохо, но Михаил, увидев девочку среди гуляющих повес, испытал такое счастье, будто перед ним появилась Софи Лорен. «Живая!» — радостно сказал в нем какой-то голос. А другой голос, не столь оптимистичный, откликнулся: «Значит, они не решились…» Но он уже и сам не знал, чего хочет Милена появлялась в сцене гуляния в самом ее начале, а теперь вышла в конце. За те несколько минут, пока он ждал ее появления, отмечая опоздание, Михаил испытал такие муки, перед которыми любое расследование теряло смысл. У него даже мелькнула мысль, что все кончено, девочка лежит где-то за кулисами мертвая, она не успела подать сигнал, потеряла сирену…