Евгений Кукаркин - А был ли мальчик

- У меня есть кандидаты на прививку и я бы вам рекомендовал использовать ваши методы лечения на них.

- Мне казалось, что рак распространенная болезнь и найти в вашем ведомстве больных, легче простого.

- У нас особый контингент людей. Это пожизненные зеки, приговоренные к высшей мере и..., разумеется, добровольцы, тоже зеки. Но если среди них есть больные раком, они все ваши Виктор Николаевич.

- А как про тех, подготовленных кандидатов?

- Ах про этих. Так больных то мало, вот кандидаты и пригодятся.

Полковник смачно растер пальцами-сосисками окурок в пепельнице. От скрипа кресла, муха завыла низкой тональностью и виртуозно прошлась в танце по арене стекла.

- Так. Это мы с вами обговорили Виктор Николаевич. Теперь по другому поводу. Жить будете в расположении части, в гостинице. Трудовой распорядок, как и у вас в институте. Увольнение в Красноярск с моего ведома, по субботам и воскресениям.

- Мы через месяц выезжаем.

- А мне Геннадий Рувимович сказал, что через три.

- Что?...

- А чего здесь удивляться. Рак за один день не лечиться, прививка сразу в уплотнение не превращается. Три месяца, а потом будете еще приезжать, продолжать лечить подопечных.

- Я понимаю, что это так, но мой сотрудник, она, точно, не сможет три месяца.

- Ее отпустим. Вас нет.

Мы замолчали. Муха молчала тоже. Было очень тихо.

- Приступайте к своим обязанностям, - сказал полковник - Если что надо - звоните. А сейчас, идите на свое рабочее место. Осваивайтесь.

Я поднялся в лабораторию. Наташа разговаривала с девушками. При виде меня, они замолчали и занялись своим делом. Наташа подошла ко мне.

- Ну что?

- Ничего, поговорили.

- Что мы теперь будем делать?

- Работать. Давай разберем наш багаж и начинай. Вон там в углу, склад клеток со зверюшками. Это нам подарок от Геннадия Рувимовича, еще больший подарок ожидает нас впереди.

Она побледнела и кивнула головой.

- Я поняла.

- Ну и умница. Эти девушки прикомандированы к нам. Пусть готовят и дезинфицируют пробирки для рассады, а я займусь установкой для синтеза. Буду ее собирать.

Весь день мы проработали молча.

Вечером Наташа пришла ко мне в номер и села на кровать.

- Виктор, мне страшно.

- Тебе надо потерпеть всего четыре недели, а там ты уедешь и забудешь все.

- А ты?

- Мне более лучшая участь. Меня здесь будут держать, до тех пор, пока Геннадий Рувимович не закончит свои грязные делишки в институте.

- Я никуда не поеду, останусь с тобой.

- Тебе нельзя Натали. У тебя мама дома, друзья, ты не должна видеть всего этого.. Тебе сейчас уже страшно, а что будет потом. Еще страшнее.

- Там, дома, думаешь будет лучше? Там Рабинович, со своей противной мадам, которые меня съедят, если у них ни чего не выйдет. Маму я успокою, друзей тоже. Они поймут. Я остаюсь здесь с тобой.

- Поживем увидим. Еще четыре недели впереди.

Наталья встала с кровати, подошла ко мне и положила руки на плечи.

- То, что ты говорил мне вчера вечером, я обдумала. Ты во всем прав Виктор, я буду с тобой. Чтобы они с тобой не делали, я тебя не предам. Я хочу быть все время с тобой.

Она прижала свои мягкие губы к моим и я начал проваливаться в новый мираж, под названием любовь.

Мы лежали на кровати и Наталья мне рассказывала о своей матери, доме, сестре, о кошке, которую зовут Катей и мне пришла бредовая мысль, что в вдвоем в камере, жить еще можно.

- Наталья, - вдруг остановил я ее, на половине рассказа о кошке - я хочу попросить тебя об одной вещи.

- Что такое Виктор?- встревожилась она.

- Тебе надо в субботу съездить в Красноярск.

- А ты. Разве ты не поедешь?

- Нет. Я понял по высказываниям полковника, что он и готов отпустить меня, но товарищ Рабинович желает видеть меня поднадзорным. Поэтому, когда я попрошусь в увольнение, меня под каким-нибудь предлогом оставят.

- Хорошо Виктор. Что мне там делать?

- Пойдешь на почтамт, там на твое имя до востребования, должна быть почта.

- Противный, а мне ни чего не сказал. С кем же ты все продумал?

- С Любовь Владимировной.

- Это она будет тебе писать?

- И она, и другие.

Прямо полная конспирация.

- Слушай, а как твои новые подруги?

- Одна, Аля - дочка офицера части. Девочка ни куда не поступила и папа ее устроил сюда. Девочка еще не испорченная и ты ей понравился. А Клавдия Михайловна - вольнонаемная, сама из Красноярска, но снимает здесь дачу, не далеко от лагеря. У нее двое детей и нет мужа. Аля сказала, он ушел. Женщина энергичная и малоразговорчивая и хорошо знает свое дело.