Дик Фрэнсис - Двойная осторожность

Я принес с собой в «дипломате» кассеты с программами, каталоги скаковых лошадей, несколько племенных книг, свежие номера хорошей газеты по конному спорту и, чувствуя себя необычайно медлительным, с точки зрения Рут Квигли, принялся за работу. Мне надо было определить, каких лошадей система Лайэма О'Рорке назовет возможными победителями и какие действительно пересекли финишную прямую первыми. Мне еще пригодился бы список лошадей, на которых ставил Анджело, но я решил, что это я узнаю завтра у Тэффа и Лансера; вот тогда и выясню, где Анджело промахнулся. «Название файла?»

«cload „donca“», — напечатал я и нажал клавишу «enter». На экране замигали звездочки. Я дождался, пока загорится «Готово», снова нажал «enter» и был вознагражден. «Какая из скачек в Донкастере?» «Сент-Леджер», — напечатал я. «Донкастер: Сент-Леджер. Введите кличку лошади и нажмите „enter“».

«Дженотти», — напечатал я и нажал «enter». «Донкастер: Сент-Леджер.

Дженотти.

Отвечайте на вопросы „Да“ или „Нет“ или вводите цифру, потом нажимайте „enter“. Выигрывала ли лошадь скачку в двухлетнем возрасте?» «Да», напечатал я.

«Сколько дней прошло с тех пор, как лошадь в последний раз участвовала в скачках?»

Я заглянул в ежедневную газету — там такие сведения всегда приводятся, — и напечатал «23.

„Выигрывала ли лошадь на дистанции одна миля шесть фарлонгов?“ „Нет“.

„Участвовала ли лошадь в скачках на одну милю шесть фарлонгов?“ „Нет“.

„Какова самая длинная дистанция, на которой выигрывала лошадь (в фарлонгах)?“ „12“.

„Участвовала ли лошадь в гладких скачках?“ „Нет“.

„Введите сумму призов, которые лошадь выиграла в этом сезоне“.

Я заглянул в каталог и впечатал сумму призов Дженотти, довольно большую, но не ошеломляющую.

„Выигрывали ли эту дистанцию потомки отца лошади?“

Я заглянул в каталоги — на это времени потребовалось значительно больше — и ответил „Да“.

„Потомки матери?“ „Да“.

„Шансы лошади оцениваются как двадцать к одному или ниже?“ „Да“.

„Случалось ли жокею выигрывать на классических дистанциях?“ „Да“.

„Случалось ли тренеру выигрывать на классических дистанциях?“ „Да“.

„Другие лошади?“ „Да“.

Я снова вернулся к началу и повторил ту же операцию для каждой лошади, которая участвовала в скачке. Вопросы не всегда были одни и те же: если ответы были другие, вопросы иногда менялись. О некоторых лошадях задавали гораздо больше вопросов, чем о других. Мне понадобилось не меньше часа, чтобы отыскать ответы на все вопросы, и я подумал, что, если когда-нибудь займусь этим делом всерьез, надо будет сделать более удобные таблицы, чем те, которые имеются в каталогах. Когда я наконец ответил „Нет“ на вопрос „Другие лошади?“, то получил ответ, который не оставлял сомнений в гениальности Лайэма О'Рорке.

Список возглавлял Дженотти. На втором месте оказался аутсайдер, на третьем — лошадь, которая вырвалась вперед в самом начале. Именно в этом порядке они и пришли к финишу. Я не верил своим глазам.

— Что, что-то не так? — внезапно спросила Рут. — У вас такой вид озадаченный…

— Нет-нет, все верно…

— Да, это настораживает! — Рут улыбнулась. — Если я сразу получаю ожидаемый результат, я проверяю, проверяю и проверяю. Почивать на лаврах не годится. Кофе хотите?

Я согласился, и она сварила кофе с той же быстротой, с какой делала все остальное.

— Сколько вам лет? — спросил я.

— Двадцать один, а что?

— А я думал, что вы закончили университет.

— Я защитилась в двадцать лет и один месяц. А что такого? Хотя, конечно, пришлось пробиваться. В наше время все такие медлительные… Сорок лет назад бывало, что люди защищались и в девятнадцать, и даже раньше. А теперь все помешались на календарном возрасте. К чему? Зачем ставить людям палки в колеса? Жизнь и так ужасно короткая. В двадцать лет шесть месяцев сдала на магистра. Училась одновременно на двух факультетах. Никто не знал.

Я не распространялась. Теперь вот докторскую пишу. Вам не скучно?

— Нет, — искренне ответил я.

Она улыбнулась, словно летнее солнышко. Улыбка мелькнула и исчезла.

— Папа говорит, я зануда.

— На самом деле он так не думает.

— Он хирург, — сказала она так, словно это все объясняло. — И мама тоже. Оба страдают комплексом вины. Надо отдавать людям больше, чем ты получаешь, и все такое. И ничего не могут с этим поделать.

— А вы?

— Пока не знаю. Я и отдавать-то особо не могу. Я ведь не могу получить работу, для которой гожусь. Они смотрят на то, сколько мне лет, и по этому судят. Просто убийственно! При чем здесь возраст? Они дадут мне эту работу в тридцать, хотя я куда лучше могу ее делать сейчас. Поэты и математики лучше всего работают до двадцати пяти. И что им остается?