Екатерина Гринева - Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви

– Вы можете дать мне его телефон? Мне очень нужно.

Говорят, что бог троицу любит. Это утверждение никак не относилось к третьей паузе, которая была уже просто невыносима. Мне хотелось стукнуть кулаком по столу, заорать, разбить тарелку, но только чтобы не длилась эта мучительная пауза, подступавшая тошнотой к горлу.

– Одну минуту… – услышала я.

Воспитанная Кира Андреевна не могла послать меня далеко и надолго. Она явно не хотела давать мне телефон Марка, но и отказать не могла. Возможно, Кира Андреевна надеялась, что я отстану от нее или подыграю ей и скажу: «Ладно, позвоню в другой раз…»

Но я была загнана в угол и поэтому терпеливо ждала, стиснув зубы.

В телефонной трубке я услышала какой-то звук, cловно звякнул стакан, потом шум отодвигаемого стула.

Минута длилась вечность… Наконец, трубку взяли.

– Что-то я не найду… – неуверенно сказала Кира Андреевна.

– Ничего, я подожду…

Я посмотрела на часы. Я даже еще не звонила на вокзал и не бронировала билет. Хотя, наверное, лучше поехать прямо на вокзал и купить билет на месте… Кира Андреевна крадет мое время. Время, которого у меня нет!

Трубку взяли вторично.

– Вот нашла… – замороженный голос Киры Андреевны, голос, каким говорят с плохо воспитанными детьми, мог кого-то повергнуть в шок. Но не меня. Честно говоря, мне на это было наплевать!

– Вы записываете? – спросила она.

Господи! Я даже не взяла клочка бумаги, на котором могла записать телефон! Ну и растяпа…

– Одну минуту, – теперь уже просила я.

– Да…

Я ринулась к своей сумке. Рука нырнула в боковой карман, откуда я вытащила записную книжку и ручку. Я неслась к кухне, cломя голову. Я страшно боялась, что Кира Андреевна сейчас положит трубку, а потом, когда я стану перезванивать, то она уже сошлется на занятость или вообще откажется разговаривать.

Я схватила трубку, тяжело дыша.

– Алло! Алло! – закричала я.

– Инна Викторовна. Я у телефона, – раздался невозмутимый голос Киры Андреевны. – Вы записываете?

– Да. Записываю.

Она продиктовала телефон. Я судорожно писала цифры, придерживая бумагу рукой.

– Все?

– Да.

– Всего доброго, – и она повесила трубку прежде, чем я смогла что-либо ответить.

Я стояла с клочком бумаги в руках и смотрела на него в оцепенении. Потом тряхнула волосами и пошла за сотовым.

Я набирала номер Марка с опаской, что там окажется занято или абонент будет недоступен. Но на том конце раздались длинные гудки. Я стояла, наматывая прядь волос на палец, и слушала, как долгие гудки отдавались эхом в голове. Никто на том конце не брал трубку. Не хотел брать. Это было очевидно, но я – классическая упрямица – cтояла и ждала непонятно чего.

Я дала отбой. В течение дня я без конца названивала Марку, пока до меня не дошло: с Марком – дело швах. Я могу названивать ему до бесконечности, и он будет игнорировать мои звонки. Но я не могу находиться в бездействии. Не мо-гу!

Как только я пришла к такому решению, оцепенение с меня спало, и я поняла, что мне нужно ехать на вокзал и брать билет в Питер. И чем скорее, тем лучше. Я и так потеряла много времени впустую.

Я лихорадочно заметалась по комнате и принялась складывать свои вещи в большую дорожную сумку, которую с трудом стащила с антресолей. Там лежали две пары коньков: мои и мужа, купленные очень давно – в первый год нашей совместной жизни. Несколько раз мы даже выбирались в парк «Сокольники», где играла торжественная музыка, и Дымчатый все время падал на лед, c трудом удерживаясь на ногах, и глядя на меня, тоже неважно катавшуюся, но падавшую значительно реже, пообещал, что теперь мы будем выбираться в парк каждый выходной и станем известными фигуристами местного масштаба. Потом это желание заглохло, cошло на нет, как и многое другое в нашей жизни.

Я вытащила коньки из сумки, у которой одна ручка была полуоторвана, и cтала закидывать туда вещи первой необходимости. Я решила, что поеду прямо на вокзал и куплю билет там. Все равно каким образом: с рук, c переплатой, у начальника вокзала или в кассе для вип-пассажиров. Я знала только одно – мне надо уехать, и я уеду. Во что бы то ни стало.

Когда сумка была собрана – кошка следила за мной с невозмутимым видом, – меня осенило: я не могу оставить ее одну. Нужно связаться с соседкой и попросить ее присмотреть за ней. Я дам соседке деньги и буду знать, что с Ди все в порядке.

Я метнулась в холл. После десяти минут непрерывного звона – я не снимала палец с кнопки – я поняла, что спихнуть Дашку соседке не удастся. Но и оставаться я тоже не могла.