Фрэнк Грубер - Монахи-молчальники

Таким манером они выбрались из Жабуки, дальше дорога стала немного лучше. А к тому времени, когда они въехали в Панчево, улицы уже стали сухими.

Шоссе до Белграда, как всегда, было в отличном состоянии: Дневной свет еще не померк, когда они въехали в город. Однако Таня свернула на тихую улочку на окраине.

Она вырулила на подъездную дорожку к двухэтажному дому, внешне ничем не отличающемуся от большинства домов в любом из западных американских штатов. Он был выстроен из красного кирпича и совсем недавно покрашен.

У Тани оказался ключ, она отперла дверь, включила свет, и Танкред увидел, что все шторы на окнах наглухо задернуты. Они были в гостиной или общей комнате, обставленной тяжелой, старомодной мебелью. На спинках стульев красовались вышитые салфетки.

Таня уселась на один из стульев, взглянула на Танкреда и заявила:

— Ты ненавидишь меня за вчерашнее.

— Когда югослав дерется с югославом — это ваше внутреннее дело, — откликнулся он. — Но я американец и не заинтересован в разжигании розни между вами.

Улыбка слегка тронула ее губы.

— А ты мне больше нравишься, когда сердишься. Тогда в тебе появляется так много от армейского офицера, ты такой надутый и спесивый… настоящий американец.

— Возможно, вы, европейцы, предпочитаете видеть американцев солдатами. Детям они дают шоколадки, женщинам — деньги…

— Ох, мы опять вернулись к прежней теме!

— Разве это не единственная тема, представляющая обоюдный интерес для американских солдат и европейских женщин?

— Даже курва способна при случае дать по физиономии американскому солдату. Но сегодня я не в настроении отвешивать пощечины. И у нас не будет времени, чтобы по-быстрому запрыгнуть в кровать, так как я слышу под окнами машину Грегора.

Она сорвалась со стула к окну, выглянула в щель между шторами, затем повернулась и кивнула.

Грегор Вукович быстро вошел в дом.

— А, господин, вы прибыли! Я боялся, что не пожелаете.

— Ваша кузина умеет настоять на своем.

— Моя кузина все еще самая прекрасная женщина в Югославии, — провозгласил человек номер Три в югославской госбезопасности.

— Никто этого не отрицает.

Вукович лукаво глянул на Танкреда:

— Думаете, она прекраснее графини Райзингер?

— Графиня не югославка.

— Ах, но теперь стала ею.

— Ладно, тогда прекраснее графини.

— Благодарю тебя, друг, — вставила Таня.

— Я иностранец, госпожа, — едко заметил Танкред, подчеркнуто использовав вместо слова «другарика» слово «госпожа», давая тем самым понять, что и его следует величать «господин». Потом обратился к Вуковичу: — Вы хотели поговорить со мной?

— Сначала бутылочку пива.

— Мне не надо.

— Тогда, если не возражаете, я принесу для себя? День выдался трудным. — Не дожидаясь ответа, Вукович вышел из комнаты и направился, видимо, на кухню.

Таня уселась и стала наблюдать за Танкредом. Он стоял посередине комнаты, ожидая возвращения Вуковича.

Но представитель госбезопасности явно где-то застрял. Танкред уселся напротив Тани.

— Просто он дает нам время, — пояснила она, а так как Танкред не ответил, очень тихо добавила: — Чтобы запрыгнуть в кровать.

— Сейчас ты говоришь как курва.

— А разве все мы не курвы? Мы используем секс, чтобы управлять мужчинами, заставлять их делать вещи, которые от них хотим. Например, заставлять жениться на нас.

Вукович вошел в комнату со стаканом, наполовину наполненным темным пивом. Провозгласил тост за Танкреда и выпил.

— Я должен извиниться за то, что обманул вас в поезде. Я вел дело так, чтобы заставить вас поверить, будто я пособник Драгара. Не думаю, что вы сообщили ему об этом.

— О, разве от меня такого ожидали?

— Я не думал, что он так скоро пожелает открыться. Это… так… неудобно. Я надеялся, что он не узнает о моем интересе, пока… — Вукович едва заметно улыбнулся, — пока сокровища не найдут.

— Вы убеждаете меня сейчас, что в этом деле вы не заодно с Черным Петером?

— Нет, такого я не скажу. Мы… мы сегодня пришли к соглашению, но это не от хорошей жизни. Я должен получить пять процентов. Конечно, мне никогда не получить их. Все, что я получу, — это пулю темной ночью или нож между ребер.

— Не говори такое! — воскликнула Таня.

— Я же реалист. Это именно то, что я сделал бы с Карапетаржевичем, будь я человек номер Один, а он человек номер Три.

— Ты тоже рассматриваешь возможность применения ножа или пули, до того как он пустит их в ход?

— Естественно, — расплылся в ухмылке Вукович, — я думаю над этим вот уже долгое время. Еще с тех пор, как Петер начал предпринимать все эти поездки во Францию и Германию. Я знал, что он самым необычным образом заинтересовался Аттилой, после того как несколько раз обыскал его дом. Но только после того, как нашел неосторожное письмо от прекрасной графини, я понял, как глубоко Петер уже повязан.