Татьяна Александрова - Порою жизнь как детектив

Сейчас он покажет ей свой любимый Сидней, его Куджи с белым песком и огромными океанскими волнами, играющими со смельчаками серферами, Дарлинг Харбор в зеленом ожерелье и такой синей водой, что резало в глазах. Они выйдут на яхте в океан, и она увидит китиху, которая с китенком заплыла в Сиднейскую бухту, наверно, чтобы познакомить китенка с людьми…

Везде, где бы они ни появлялись, на них обращали внимание, оттого, что они были очень красивой парой. И еще потому, что Беата была в платье в горошек и беленьких носочках…

…Она убежала так же быстро, как и пришла. Сказала только: «Я так люблю тебя, Войцех».

Войцехом его звали в той, другой жизни. Так назвала его мама в честь святого Войцеха.

Но это имя он вспомнил только сейчас.

…Он снова сидел в машине на берегу залива и смотрел на закат. Солнце покидало его и уходило туда, где была когда-то его родина.

Вдруг что-то больно царапнуло его сердце, потом еще и еще, сильней и сильней, словно кто-то трудно отталкивался от него твердыми, жесткими ножками. Войцех опустил голову, чтобы посмотреть, кто же так сильно толкается, да так и остался сидеть с опущенной головой…

А это была его душа. Она белой птицей взвилась над Войцехом и полетела, опережая уходящий день, через горы и океаны, обгоняя солнце.

Вот уже берег холодного, неприветливого моря по которому стальными морщинами перекатывались волны. Вот и старый город на берегу.

Птица летела над Королевской дорогой, мимо Ратуши, черкнув крыльями по ее башне, мимо улицы Девы Марии, где гуляли Войцех и Беата. Давно.

Этот дом.

Здесь уже почти все готово к Сочельнику. Двое мальчишек украшали елку. Молодая женщина носила блюда на стол. Пожилая вынимала из духовки пирожки. Седой мужчина расставлял бокалы на столе.

— Беата, а почему лишняя тарелка? Кто-то еще придет?

— Вацлав, ты же знаешь, так положено. Всегда ставим тарелку для нежданного гостя. Каждый год ты меня спрашиваешь. Поставь бокал.

— Ну, не ворчи, поставлю.

Раздался негромкий стук в окно. Беата почему-то вспомнила Войцеха. Где-то он теперь? Жив ли? Она посмотрела на окно. В него заглядывал зимний гданьский вечер.

Больше никого не было…

Белая птица очень устала. Она оттолкнулась от окна крылом и полетела в сторону моря, чтобы соединиться с другими чайками, которые вечно кружили над водой, перекрикиваясь на своем языке и купаясь в прохладных брызгах морской пены…

…Бегущие по дорожке вдоль залива поглядывали на неподвижно сидящего в машине, опрятно одетого старика. Казалось, он спал, уронив голову на грудь.

Они бегали даже в канун Сочельника.

Австралийцы.

Сидней

Начинался день, а за окном было по-прежнему темно.

Надя прислушалась к себе. Вроде ничего не болело. Но таблетку от давления все равно примет.

Включила радио, чтобы узнать, сколько градусов. Пока играла музыка, Надя умылась, выпила чайку. Есть не хотелось. О, ничего себе — минус сорок один! Диктор и сам удивился.

Кот Матвей даже не вставал, продолжая спать в своей корзинке, свернувшись черным, пушистым комочком на тепленьком одеяле. Чувствует, что холодрыга.

Вчера Надя звонила дочери в Питер. Так у них там ни снега, ни мороза, а Новый год скоро! Все говорят — глобальное потепление. Да, везде потепление, только не здесь. Хоть бы на несколько градусов морозы отступили. Поглядела в окно — конечно, на улице ни души. Одинаковые сиротливые дома-коробки глядели на мир замерзшими стеклами. Она по телевизору видела, что где-то тоже на севере дома разными красками красили. Чтобы не так серо было…

Ох, как там собака? Надя подогрела супчик, налила в миску, вышла на лестницу и спустилась на пролет ниже. Здесь, у батареи, на старом Надином одеяле лежала симпатичная дворняга Найда. Около нее копошились четверо щенят.

— Вот и холод тебе не помеха — задумала зимой рожать, — укоряла Надя свою подопечную, подвигая ей миску. Найда, будто понимая, что да, мол, виновата, любовь не спрашивает, взглянула Наде в глаза и только потом стала есть. Щенки пищали, тыкаясь в мамочку.

Вот куда их девать? Хорошо бы пристроить кому. Надо на аэродроме спросить. Найда-то красавица, прямо настоящая лайка. Только кто папаша — неизвестно. Так что в кого детишки пойдут, непонятно…

Надя вернулась домой и стала придумывать себе занятие. Гулять, конечно, холодно — не пойдет. А вот прибраться надо — ведь Новый год скоро. Она переложила по-другому в стопочки и без того аккуратно сложенное белье, протерла мебель от несуществующей пыли.