Сэм Льювеллин - Кровавый апельсин

— Да пошел ты...

Пол был усеян десятифунтовыми купюрами, на подоконнике стоял газовый фонарь. Подобрав с пола пару десяток, я поднес их к фонарю. Огонь охватил края банкнот, разгораясь все сильнее.

— Рассказывай, что произошло этой ночью, — приказал я и положил горящие деньги на кучу других. Огонь весело перебегал с банкноты на банкноту.

— Спасай свои деньги, — посоветовал я. Дел встал на четвереньки и, морщась от боли, начал тушить руками огонь.

— Я сожгу еще больше, — предупредил я. — Вместе с тобой. Рассказывай!

Дел взглянул на меня и понял, что я не шучу.

— Ну, ты оставил машину, потому что знал того человека, который должен был приехать за деньгами, и решил подать ему сигнал. Так?

Глаза Дела забегали из стороны в сторону: он явно придумывал какую-то ложь, но испугался.

— Да, — с трудом проговорил он.

— Итак, ты сказал этому человеку, где мы с тобой расстались, потом пошел к своей «капри» и спокойно поехал домой. С кем ты разговаривал, Дел? — Я на секунду задержал дыхание.

— Его зовут Салки. Морт Салки.

Я выдохнул, стараясь не показать своего разочарования:

— Морт Салки и кто еще?

— Только один Морт.

— У него был напарник.

— Если и был, то я его не видел, — мрачно буркнул Дел. — Я всего лишь был букмекером у людей, желавших сделать свои ставки на гонках. Какой-нибудь тип приходит ко мне и желает поставить на одну из яхт. Я нахожу другого парня, который ставит деньги на другую яхту. Вот и все.

— Как Жарре?

— Кто? — переспросил Дел.

— Жан-Люк Жарре, — пояснил я. — Француз. Мне чертовски хорошо известно, что ты принимал у него ставку. Против меня. Ведь так?

— Да.

— Кто был тем человеком, который сделал противоположную ставку? На меня.

— Дуг Сайлем.

— Сколько?

— Две тысячи к трем.

— Очень красиво со стороны Дуга.

— Рад, что ты доволен. Это все?

Я посмотрел на него сверху вниз.

— Ты встречался с Терри Таннером и его маленьким другом Рэнди?

— Несколько раз.

— Ты делал за них ставки?

Дел рассмеялся. Его смех напоминал звук камня, катящегося по сточной трубе.

— Шутишь! Терри ходит в это чертово казино. И если хочет сделать ставку, то делает ее сам.

— Но ты принимал ставки от Эда.

— Конечно, — подтвердил Дел. Его лицо неприятно сморщилось. Братская любовь. — Мой старый папочка сделал деньги. А тупой ублюдок Эд вкладывал их в свои яхты. Выбрасывал деньги на ветер.

— О, полагаю, их немало перетекло в твой карман. Кто-то же должен был приучить Эда к авантюрам. А тот парень, что искал Эда, это был Морт Салки?

— Да.

— Ты рассказал Эду о Салки, тот сложил два и два, поговорил с Артуром Дэвисом и сообразил, кто заплатил Алану Бартону. Так это было? Ты думал, что можешь потерять клиента, и поэтому, когда Морт позвонил, сообщил ему, где находится Эд. Хотел удержать своего клиента. Итак, ты сам разрушил яхту своего брата.

— Небольшое кровопускание. Я всей душой ненавидел его. Всегда ненавидел.

— Ну, я ухожу. Здесь слишком грязно.

Я вышел из этого отвратительного мира грязных денег и вдохнул запах гниющих лодок.

Переднее сиденье машины не самое удобное место, где можно провести день, особенно если ты вчера вечером был связан корабельным тросом. К семи часам, когда я наконец дотащился до «Милл-Хауса», единственной частью тела, которая не причиняла мне боли, была нога на педали газа. Только благодаря ей я проковылял от дороги к дверям. Они были заперты. Окна зашторены. Меры предосторожности!

Дверь открыла Агнес. У меня мелькнула шальная мысль, что этот дом ей подходит. Она протянула ко мне руки и обняла. Я тоже обнял ее. Было ужасно больно, но, держа Агнес в объятиях, я не замечал такого противного явления, как дрожь во всем теле.

Через секунду она отступила назад.

— Боже мой! — прошептала она. — Твое лицо... — Она показалась мне серьезной, даже потрясенной. Но я улыбнулся ей.

— Посмотрела бы ты на все остальное, — проговорил я и потащился в дом. Увидел на кухонном столе открытую бутылку великолепного вина, вазу с цветами и, как никогда, почувствовал себя дома.

Вино придало мне сил. Я спросил:

— Ну, как ты здесь?

— Как на празднике, — улыбнулась она. — Мне нравится. Мы доели приготовленные Ритой отбивные и печеночный пирог. Я был так голоден, что забывал за столом разговаривать. Покончив с едой, Агнес сказала:

— Я сидела на телефоне, пытаясь узнать, чем занимался вчера Таннер. В десять вечера он выступил с речью на приеме промышленников в Лондоне.