Николас Фрилинг - Сфера влияния

— Что?

— Там кто-то есть.

— Угу. Уехали.

— Вчера подняли ставни.

— А сегодня опустили, — с удовольствием сообщил худой в кепке.

— Я попытаюсь, — сказал Ван дер Вальк. — Еще стаканчик?

— Ага.

Толстяк, который вертел в руках пустой стакан, тупо уставившись в экран телевизора, беспокойно заерзал на своем месте.

— А автомобиль здесь.

— Выпейте еще один, — радушно предложил Ван дер Вальк. — А как насчет вас, мадам?

— Угу. Но это для меня слишком кисло.

— Тогда немного сливянки?

— Угу.

«Возможно, именно этим ключиком Шекспир открыл его сердце», — подумал Ван дер Вальк, чувствуя, что слегка обалдел от всей этой нелепицы.

Внезапно женщина растаяла:

— Ты покажешь дорогу, Альберт.

Альбертом оказался здоровяк. Он с явной неохотой и с большим трудом оторвался от своего стакана, но, пересилив себя, взял свой берет, дважды почесался, размотал и снова замотал на шее шарф, взял у Ван дер Валька сигарету и только после этого, видимо, почувствовал себя готовым совершить доброе дело.

Снаружи Альберта ждал трактор. Он взгромоздился на сиденье и, указав пальцем, похожим на баклажан, в сторону улицы, пояснил:

— Не заблудимся. Он с зелеными ставнями.

Ван дер Вальк подумал, что здесь по крайней мере двадцать домов с зелеными ставнями.

— Красный дом, — добавил Альберт и повернул ключ зажигания.

Искомый дом, впрочем, как и все остальные дома в Вогезах, был выстроен из песчаника, его окна действительно прикрывались зелеными ставнями, и сейчас они были опущены. Это не было какое-то уединенное фантастическое бунгало — обыкновенный деревенский дом, небольшой по сравнению с соседскими. Каменной стеной завладел вьюнок, крашеная деревянная дверь стараниями деревенских мальчишек исписана непристойностями. Через широкие двойные ворота сегодня никто не проходил — к этому выводу Ван дер Вальк пришел, заметив, что на свежем снегу нет следов.

Дом расположился углом по отношению к улице, и на первом этаже по углу шел крохотный балкончик. Дом был маленький, но старинный и крепкий. Дубовая передняя дверь была снабжена узким смотровым окошечком, изнутри его закрывала занавеска. По широкой мощеной дорожке он направился вокруг дома. С внутренней стороны был маленький дворик со старомодной французской прачечной и открытым сараем, в котором валялось несколько пустых винных бутылок, куча щепы для растопки и стоял мусорный бак. Задняя дверь, по всей вероятности, вела на кухню.

Нигде не было ни намека на какую бы то ни было активность, но между задней дверью и сараем стоял дорогой автомобиль, черная «ланция-салун» с объемом у двигателя в два с половиной литра. Ее тщательно отполированную поверхность лишь слегка припорошил снег, а лейбл страсбургского автомобильного салона был чист как слеза. На губах Ван дер Валька появилась легкая усмешка. Этот Жан-Клод Маршал — он покупал новые машины и бросал их, подобно тому как мы с вами бросаем пустые спичечные коробки. Он простучал дверь кухни — задвижка находилась внизу. Ничего не произошло — стук не произвел никакого эффекта. Он нахмурился и толкнул дверь. Она чуть подалась, он нахмурился еще более недовольно. Повозившись с задвижкой и наделав при этом довольно много шума, он наконец с большим трудом проник в дом. Несмотря на это, никто не вышел выяснить, что происходит и какого черта он копается у двери.

Это был, возможно, самый обыкновенный и самый непримечательный дом из всех, в которых ему приходилось бывать. Обычная кухня загородного дома — с газовой плитой, холодильником, деревянным буфетом, отделанным белой огнеупорной пластмассой, и из того же материала столом. На плите стояла кастрюля с остатками супа, на полке лежало несколько луковиц. В холодильнике лежали мясо, молоко, открытая пачка масла, полбанки томатного пюре, несколько ломтиков ветчины, завернутые в бумагу, полкоробки плавленого сыра. Точно так же выглядят миллионы кухонь во французских домах, где жена ежедневно ходит на работу; дом выглядит пустым и мертвым, но часов в шесть вечера в нем появляются признаки жизни.

Но этот дом был еще более равнодушным и неприветливым. Он взглянул на холодильник — тот был включен.

В холле стоял буфет с перфорированной для вентиляции задней стенкой, там лежал целый камамбер и кусочек рокфора.

В верхние комнаты подниматься он не стал, а спустился в погреб. Здесь все выглядело довольно солидно, так, словно в этом доме жили не один год и обихаживали его аккуратно и заботливо. Все свидетельствовало о стабильности, умиротворении и упорядоченности жизни здешних обитателей — все эти веники и швабры, банки с краской и лаком, бутыли со скипидаром и каустической содой, пылесос и разнообразные щетки для чистки обуви. Здесь был даже массивный верстак и ящик с инструментами. Было похоже, что здесь проживает пожилая пара. Дети их выросли и живут отдельно от родителей, а они являются полноправными владельцами дома и имеют небольшой счет в банке, выращивают в огороде овощи и нескольких цыплят. Хозяин — бывший начальник почтового отделения или железнодорожной станции, любит рыбалку и не прочь побродить с ружьишком в поисках неосторожного кролика, гордится своими помидорами и георгинами, у него всегда припасена пара бутылочек неплохого вина и коробка сигар, которые он достает к приезду своего законного сына, навещающего родителей на каждый Новый год и Рождество. Каждый вечер между шестью и семью его можно найти в местном кафе за кружкой пива и партией в белот.