Юлия Латынина - Ничья

– Сергей Павлович велел, чтобы ты отдал мне кассету, – сказала Елена, подчеркнуто называя мужа по имени-отчеству, – и, если он найдет ее убедительной, он с тобой встретится. На всякий случай он передает тебе вот это.

Елена подтолкнула к Прашкевичу большой белый конверт, завернутый вокруг себя два раза и перевязанный клейкой лентой. Прашкевич надорвал угол конверта и увидел пачки долларов в банковской упаковке.

– Здесь пятьдесят тысяч долларов, – сказала Елена, – в знак того, что Сергей Павлович ценит твою инициативу. Но он велел передать, что будет очень огорчен, если выйдет, что доллары настоящие, а пленка ненастоящая.

Прашкевич некоторое время раздумывал, но расчет, чей бы он ни был, оказался верным. Прашкевич быстро запихал конверт себе в портфель, вынул оттуда кассету, поднялся и пошел к выходу. Через несколько шагов он обернулся.

– А ты очень изменилась, Лена, – вдруг сказал он.

И пропал в дверях.

Минуты три спустя после того, как Елена и Прашкевич расстались, в кабинет напротив зашла официантка. Человек в кабинете сидел совершенно неподвижно. Перед ним была нетронутая чашка кофе и огромный букет роз.

– Вам что-нибудь еще?

– Счет, – ответил человек.

Это был Виктор Семин. Он, разумеется, не собирался шпионить за собственным замом. Просто три часа назад приставленный к Елене охранник сообщил по пейджеру, что Елена заказала на час столик в «Такедо». Семин отпустил собственную охрану и на такси приехал в ресторан. Он хотел поговорить с Еленой и не хотел, чтобы это кто-нибудь видел. Семин не слышал разговора между Еленой и Прашкевичем. Но ему было достаточно самого факта встречи.

– Вы забыли розы, – испуганно окликнула его официантка, когда Семин расплатился и пошел к выходу, доставая на ходу мобильник.

– Забери их себе, – сказал Сыч. В этот момент мобильник наконец сработал, на другом конце подняли трубку, и Семин радостно закричал:

– Але, Всеволод? Это Семин. У меня тут на даче намечается маленький сабантуйчик, бери бутылку и приезжай, Рындя за тобой сейчас заедет…

Елена вернулась домой довольно рано, но, к удивлению ее, машины Малюты уже стояли у гаража. Охранники разбрелись по двору, как выпущенные из загородки гуси. Сам Малюта был в спальне – лежал раздетый в постели, и рассеянно щелкал переключателем.

Елена испугалась мгновенно и сразу.

– Сережа, что-то случилось? – спросила она. – Ты… не заболел?

– Случилось, – серьезно сказал Малюта, – ты понимаешь, я так тебя захотел, что сил не было ждать до ночи…

Весело захохотал и повалил ее на постель, и улыбка почти не старила его бледное, как будто из пенопласта вырезанное лицо.

Малюта успокоился только через час, откинулся на подушки и закурил.

– Кстати, – неожиданно спросил Вырубов, – ты зачем у Неелова просила двадцать кусков? В долг?

– А зачем Неелов тебе это донес?

Тонкие, сильные пальцы Малюты легли ей на плечо и безо всякого усилия развернули тело Елены, как щепку.

– Я задал вопрос. Отвечай. Ты просила деньги у Неелова, и тридцать тысяч сняла со своего счета.

– У меня в Москве сестра двоюродная. Муж ушел, она с ребенком без квартиры осталась. Хочу купить ей квартиру.

Малюта по-прежнему глядел ей в глаза.

– Такие вещи ты всегда должна говорить мне, – сказал Малюта. – Квартиру ребята сделают. А на деньги Неелова купи себе тряпок.

– Я их лучше Неелову отдам, – сказала Елена.

– Переживет. Он мне должен. Я его проблемы решал.

Через два часа Малюта все же уехал, у него была встреча в городе вечером. Елена некоторое время лежала в постели, рассеянно разглаживая складки одеяла, потом встала, принесла из гостиной-забытую там сумочку и сунула кассету из сумочки в видеопроигрыватель. Кассета была двадцатиминутная, и Елена посмотрела ее два раза.

Она знала Семина. Она знала, что он был способен спланировать всю эту операцию заранее. Еще тогда, когда он выгонял Тахирмуратова. Она помнила, как вел себя Малюта после смерти Игоря, после того, как ему еще раз доказали, что предать могут все. А между тем на этот раз его не предавали.

Елена оделась, подошла к зеркалу и стала разглядывать свое отражение.

«Ты же хотела отомстить Семину, – сказала себе она. – Ты же хотела отомстить человеку, который променял тебя на нефтяную компанию. Но ты же его любишь именно за это. За то, что он способен менять любимых женщин на нефтяные компании».

Елена смотрела в зеркало и видела гусиные лапки у себя под глазами.