Юлия Латынина - Промзона

— Очень бы хотелось верить. В изменившейся международной обстановке это было бы совсем некстати.

Президент открыл одну из папок, лежавших на столе, и достал оттуда новый лист бумаги.

— Это твоя записка о необходимости преобразования ФГУП «Южсибпром» в государственный холдинг «Федеральная промышленная компания», — сказал президент. — В ней приводятся некоторые цифры. Написано, что за время промышленной войны между группой «Сибирь» и Ахтарским холдингом только прямые потери нашей экономики составили около семидесяти миллионов долларов.

Экологический ущерб от аварии на Павлогорском ГОКе — еще двадцать миллионов.

Потенциальный ущерб от провала программы «МиГ-Еврофайтер» — двенадцать миллиардов долларов, которые очень пригодились бы нашей оборонке. И вдруг выясняется, что ты принимал самое деятельное участие в нанесении этого ущерба, причем играл за обе стороны, и с каждого миллиона, который потеряла экономика, ты получил свой оффшорный грош.

— Я не получал денег, — еще раз повторил Ревко, — что же касается ущерба, да, это был ущерб. Но это ущерб временный, а люди, подобные Цою, Бельскому и Извольскому — это ущерб постоянный. И ради того, чтобы уничтожить их, следует идти на определенные жертвы. Потому что завод, производящий МиГи, должен принадлежать народу, а не бандиту по кличке Степан Очаковский. Потому что только бандит может придумать продавать современные самолеты европейцам! А я — я бы предпочел их задаром поставлять Ираку или Ирану, нашим естественным стратегическим союзникам!

— На какие шиши? — процедил Извольский.

— А на те шиши, которые мы выручим от экспорта вашей стали, вашего алюминия, которые вы украли у народа, — ответил Ревко. — Ты думаешь, так будет вечно продолжаться, металл ты будешь производить здесь, а прибыль отгонять на оффшор? В государственном холдинге…

— Постой, Саша, — насмешливо перебил президент, — какой оффшор? Твой оффшор? При всем моем неуважении к покойнику Бельскому, у меня нет сведений, чтобы он зараз отгонял в «банко дель Миро» по сорок восемь лимонов зелеными.

Так что у меня большие сомнения в том, как будет функционировать твой холдинг.

— А так и будет, — сказал Альбинос, — что каждый год в нем будут сменяться начальники, и каждый год начальник будет отгонять половину прибыли на оффшор, а потом каждый последующий начальник будет сажать каждого предыдущего.

Президент поднял на него прозрачные глаза.

— Константин Кимович, — сказал он, — я бы попросил вас не комментировать меня. Мне мои мысли вполне понятны самому. И если мне покажется, что они совпадают с вашими, я буду склонен думать, что я в чем-то ошибаюсь. Я вообще не склонен доверять человеку, который бежал из СССР и изменил родине.

Лицо Цоя стало белей, чем его волосы. В кабинете на несколько секунд наступила мертвая тишина.

— Александр Феликсович, — продолжил президент, — меня не удовлетворили ваши объяснения касательно денег на швейцарских счетах. В связи с этим я хотел бы услышать более откровенный ответ на вопрос: как именно погиб Степан Бельский?

Ревко поднял голову. Он смотрел прямо на Извольского.

— Степана убрали мои люди по твоей просьбе, Слава, — ответил Ревко, — что же касается меня, то я жалею лишь о том, что отказал в твоей второй просьбе и не убрал Альбиноса.

— Не очень убедительный ответ, — сказал президент, — мне кажется, Вячеслав Аркадьич вряд ли стал бы просить о такой работе постороннего. Он бы попал в слишком большую зависимость. В конце концов, у него дома слишком хорошие повара, чтобы он еще платил за обед в ресторации. В этой связи у меня вопрос — учитывая, что ты взял с обоих участников сделки в совокупности восемьдесят семь миллионов долларов, и ни одному из них не намеревался отдавать заводов другого, — что произошло бы с Константином и Славой после образования холдинга?

— Ничего. Потому что я не брал их денег.

Президент кивнул.

— К сожалению, Саша, твои ответы меня не очень удовлетворили. И ты сам понимаешь, почему.

— Я их не брал! Такого — не утаить!

— Почему же, Саша. Утаить. При определенных условиях. Вот что мне понравилось в обоих гражданах промышленниках — они как-то не задумались над одним простым вопросом — а зачем тебе столько денег? А ответ очень прост.

Столько денег нужно только на свержение законной власти. Так что утаить эти деньги можно, не только убив господ промышленников, как это показалось им. А и убив меня. Ты не перепутал Россию с очередной Руандой?