Юлия Латынина - Промзона

Наконец, была и третья возможность. Как там ни верти, а убили-то не Константина Цоя, а Фаттаха Олжымбаева, который, как выяснилось, Цоя предавал и обкрадывал. И в результате этого убийства Цой с триумфом и без сопротивления зашел на ГОК, который так просто ему в руки бы не дался. Все сложилось очень в пользу Константина Цоя, а тут знаете как: если что-то случайно сложилось в пользу Альбиноса, иногда стоит присмотреться — и обнаружишь, что случайность эта рукотворная.

Да, Крамер явно был уверен, что стреляет по особняку боевым кумулятивным снарядом. Иначе бы он не отнесся с таким наплевательским равнодушием к запечатлевшим его телекамерам. Но был ли снаряд на самом деле боевым? Или его заменили на боевой за те пять часов, которые он якобы валялся в сарайчике?

Счеты у Крамера были не столько с Цоем, сколько с Олжымбаевым. Охрана Цоя могла подбить его на покушение, заверив, что в особнячке находится один Олжымбаев. В таком случае Крамера уже где-то перехватили и утопили в ближайшем лесочке.

Была и еще масса вариантов, столько же, сколько врагов было у Цоя.

Из всего этого многообразия версий вытекал вполне практический вопрос: а стоит ли так внимательно копаться, разыскивать Лешу Крамера и проверять пути его отхода?

Не проще ли колоть Гришу Епишкина, авось в чем-то да сознается?

Но Епишкин, как назло, ни в чем не сознавался, чувствовал себя в камере как щука в воде и на допросах рассказывал только об одном — о том, что Фат-тах практически договорился с AM К о мятеже против Цоя. Истекало три дня с момента задержания Епишкина, а предъявить ему обвинение не представлялось возможным.

Следователь Шевчук стал искать любого способа посадить Епишкина хоть за что-то: хоть за пакетик героина, обнаруженный дома при повторном обыске.

На третий день следователю Шевчуку повезло.

Вечером 17 ноября в Павлогорске нетрезвый посетитель бара «Калинка» подрался с официантом, выстрелив при этом в воздух. Милиция задержала дебошира, и он оказался одним из сотрудников службы безопасности ГОКа, уволенным из СБ три дня назад при смене власти.

Палил уволенный спьяну и от обиды, а ствол у него был незарегестрированный.

Следователь Шевчук решил, что не будет беды, если уволенный сотрудник покажет, что ствол ему дал Гриша Епишкин. Кроме этого, Шевчук распорядился отстрелять ствол на предмет участия его в каких-либо разборках.

На следующий день следователь Шевчук не поверил своим глазам: акт экспертизы утверждал, что это тот же ствол, из которого застрелили Лешу Панасоника. После стрельбы кто-то попытался изменить расположение бороздок, с силой проведя напильником по внутренней поверхности ствола, но характерные следы оставались на пуле все равно.

Бригада Шевчука нагрянула к бывшему менту домой. От него потребовали признания в убийстве Панасоника. В ответ пьяный мент показал, что ствол ему продал за несколько бутылок водки другой охраннник ГОКа, Игорь Крупцов.

Крупцов был одним из сотрудников наружки, «пасших» Панасоника в день смерти.

Васютина препроводили в камеру, а группа захвата немедленно выехала на квартиру к Крупцову. Оперативники ожидали, что Крупцова в квартире не окажется.

Так оно и было.

— Сбежал, — грустно констатировал следователь Шевчук.

— У него дача была, давайте на дачу съездим, — предложил один из оперов.

Следователь Шевчук задумался. Ехать по мокрой ноябрьской погоде куда-то за Ивантеевку ему не хотелось. Пока нашли адрес дачи, пока получили машину и выписали ордер, прошло часа три. На дачу группа захвата явилась к двум часам дня.

Оперативники позвонили в дверь, но им никто не откликнулся.

— Что я говорил? Пустышка, — хмуро заметил Шевчук.

Один из оперов толкнул дверь: та отворилась. Посереди комнаты лежал Игорь Крупцов. Он лежал головой вниз, и из-под него текла большая красная лужа.

— Опа! — сказал Шевчук — труп, ребята!

Тут труп перевернулся и захрапел.

Игорь Крупцов был в стельку пьян, а красная лужа по рассмотрении оказалась остатками пролитого кем-то борща. Оперативники разбрелись по комнатам. В спальне они обнаружили напарника Игоря — Аркадия Висягина, а рядом с ним — голую проститутку из агентства, опекаемого Мансуром.

Висягин был тоже пьян, а проститутку удалось растолкать. Она не пила.

Судя по ее венам, она давно и прочно сидела на игле.

В доме начался обыск. Через десять минут из погреба был извлечен автомат Калашникова с подобающим набором патронов, и там же, в трехлитровой банке из-под огурцов, прятался солидный шмат героина.