Дия Гарина - Страшная сила

– Чего не может быть? – насторожился Павел, и тоже закашлялся.

Но я уже поняла, во что не желал поверить создатель вируса «РК-46». И мне стало страшно.

– Каким образом мы заразились?! – вырвался у меня вопль отчаяния. – Как нас угораздило?!

– Помните тот шкаф, который вы разбили своими непутевыми головами? – Отец старался не смотреть на меня, но у него не получалось. – Там были образцы плазмы Крешина и Хуана. Должно быть, вы порезались осколками тех пробирок, и вирус попал к вам в кровь. Обычно первые признаки болезни появляются на вторые сутки. Ты вся горишь, Ника. Господи, за что?..

– Вы догадывались и раньше, – после долгого молчания прохрипел Павел; голос отказывал ему все больше.

– Когда ты пожаловался на боль в груди, я немного занервничал. Но этого не должно было быть. Чтобы заразиться нужно, чтобы вирус не просто попал в кровь, а чтобы его туда попало достаточно. Во время исследования механизма заражения нами была экспериментально вычислена минимальная доза зараженной плазмы, после введения которой в здоровом организме развивается болезнь. И эта доза должна быть не меньше пятидесяти миллилитров. Через простой порез вирус никогда еще не передавался… Но все признаки у вас налицо.

– Папа…

– Едем в центр. Там сделаем все анализы. И будем посмотреть. – Лицо Валерия Евсеева сделалось непроницаемым, но я ясно видела, как в глазах его мелькали обрывки мыслей и формул. Мозг уже начал работу по поиску спасительного решения.

Путь в диагностический центр запомнился мне плохо. Температура ползла вверх, а зубы лязгали так, что приходилось их все время стискивать во избежание полного разрушения. Мою палату еще никто занять не успел, и я с наслаждением растянулась на пусть и казенном, но чистом белье. Не так много радостей осталось у меня в жизни. Да и жизни осталось не так много… Невеселые мысли атаковали меня со всех сторон, пока эфэсбэшная машина неслась по погруженному в привычную суматоху городу. Этой ночью отец выкачал из Хуана полтора литра плазмы, заменив ее физраствором. В ближайшую неделю он не может взять у кубинца еще, это запросто убьет ослабленный болезнью организм. Значит…

Павел вошел ко мне бесшумно. Я услышала только тихий щелчок замка запирающейся изнутри вип-палаты.

– Наши анализы готовы, – сказал он шепотом. Не потому, что боялся кто-то услышит, а потому, что совсем потерял голос. А скоро потеряет и жизнь. Мне не нужно было спрашивать его о результатах. Бесстрастное, скорее даже отрешенное лицо Павла говорило громче любого крика.

– Паша, я боюсь…

– Не бойся. – Он поерзал на краешке кровати. – Знаешь, а Крешину вроде бы лучше… Глядишь, твоя Наташка действительно замуж за него выскочит. Если только сама в ящик не сыграет. Видела бы ты ее. Слоняется по коридору, как тень отца Гамлета.

– Любовь зла, – прошептала я в ответ на его прикосновение, и снова зашлась мучительным кашлем.

– Скажи, Ника… Только честно! Уже нет смысла врать… А ты бы ухаживала за мной, как она за ним? Я ведь до сих пор не знаю, любишь ты меня или нет…

– Какая теперь разница, – пробормотала я, отдышавшись. – Ну, люблю я, дура, тебя, дурака. Люблю. Что, легче тебе от этого? Мне вот ничуть не легче… Страшнее только.

– Это потому, что меня рядом не было. А теперь я здесь, и никуда не уйду. – Его ладонь пригладила мне волосы, а губы нежно коснулись мокрых ресниц. – Если только ты не прогонишь. Ведь ты не прогонишь?

Он ждал возражения или согласия, но вместо ответа я прижалась к нему так крепко, что даже сама застонала. А потом почувствовала, как меня вместе с матрасом сносит на пол.

– Что ты делаешь?!

– Здесь такие… пружины скрипучие, – пробормотал он в перерывах между короткими и резкими поцелуями. – У нас мало времени… а я не собираюсь.. напрасно его терять… И тебе не позволю!

Я смотрела на нависавший пологом Мироздания потолок, не в силах оторвать взгляда от прихотливых трещин, заставляющих задуматься о превратностях судьбы. Избежать стольких опасностей, выжить под ледяным райским душем, и на тебе – умереть от вируса, созданного собственным отцом. Вот она – Божественная ирония. А может быть, расплата…

– Надо маме позвонить, – пробормотал мой, тоже частично охрипший голос, в котором неохотно затухали отзвуки блаженства. – Или не надо? Посоветуй, соблазнитель.

– Что посоветовать? – Истома в шепоте Павла, снова бросила меня в дрожь. Только на этот раз болезнь была тут совершенно ни при чем.