Дия Гарина: Страшная сила

– Доброе утро, Николай Константинович. Рад слышать ваш голос. Думал, вы уже в отставке давно…

– Правильно думали, – вздохнул невидимый Николай Константинович. – Меня только ради вашего дела в четыре утра растолкали. Оказалось, кроме старого служаки никто не знает, что за таинственные сигналы вклинились неизвестно откуда в строго секретную частоту.

– Какие сигналы, пап? – прошептала я ему на ухо.

Но отставной собеседник, казалось, мог слышать даже шорох травы, растущей на другом конце света, и незамедлительно ответил:

– Какие сигналы? Да те, что начинают автоматически подаваться в эфир, когда срабатывает тревожная кнопка биологической защиты. Была у нас лет тридцать назад такая предосторожность. Чтобы успеть подготовить город к эвакуации. Так как там у вас эпидемиологическая обстановка?..

– Вообще-то неплохо, – едва ли не весело ответил отец. – Есть, правда, зараженные «РК-46» в его обычной форме, но никакой опасности для окружающих они не представляют. Точнее, не больше, чем больные СПИДом и гепатитом «С»… Подгоните к выходу одну «Скорую», и будет нормально.

– Хорошо, Валерий Павлович. Сейчас наверх передадут. А вы пока можете открывать.

– С какой это стати мы открывать будем? – встрял Павел. – А если это ловушка? Лично я вас не знаю…

– Я его знаю, – перебил Павла отец. – Он параллельно с Меранским нас курировал.

– Во! – обрадовался Павел. – Одного поля волчья ягода. Он нас разводит, как лохов! Стоит нам только двери открыть, и…

– У вас крайне подозрительный характер, старший сержант Челноков, – сварливо отозвался Николай Константинович. – А что вы скажете на это?..

– Привет Паша, это я, – поздоровался динамик уже другим голосом, с характерным растягиванием гласных звуков, по которому я без труда узнала человека, возглавлявшего штурм «Нирваны». – Другие доказательства нужны?

– Не нужны! – Улыбнулся Павел, и жизнерадостно закашлялся. – Можете открывать, Валерий Павлович. Кажется, и впрямь свои…

Мы тряслись в знакомой мототележке, везущей нас по бетонному тоннелю в обратный, и почти счастливый путь. Мы – это я, Павел и папа. Хуана с Крешиным, а также не отлипающего от олигарха Наташку, уже давно увезли в потихоньку становящийся родным диагностический центр. А нас, выжатых досуха предварительным допросом, ожидало возвращение домой, где выплакавшая все глаза мама и подбадривающая ее Эля мучились неизвестностью почти трое суток. Все действительно оказалось очень просто: сигнал, автоматически подающийся после нажатия «красной» кнопки, переполошил все ФСБ. Там никто уже понятия не имел, что это значит, и почему передача идет на специальной частоте. Хорошо, что еще не все старые кадры перебрались в теплые края, и Николай Константинович, знавший о засекреченной лаборатории практически все, прояснил ситуацию. Группа захвата проникла в лабораторию через потайной ход, ведущий в кабинет Крешина. Дверь они взрезали каким-то своим лазерным резаком и, похватав все, что движется, учинили допрос с пристрастием. По мере того, как картина прояснялась, отчетливо увиделась и абсолютная несостоятельность органов. Допустить, чтобы секретной лабораторией воспользовались в корыстных целях такие авантюристы, как Меранский! Да уж, головы и погоны полетят обязательно. И сердце мое радовалось этому факту не меньше, чем тому, что все мои близкие живы, и частично здоровы. Правда, некую тень на мое безоблачное настроение бросила последняя фраза Николая Константиновича, сказанная на прощанье моему отцу:

– Так вы подумайте над нашим предложением…

О чем шла речь – догадаться было не трудно. «Контора», сгорая от желания себя реабилитировать, вновь берет лабораторию под свое крыло. А со смертью дяди Лени место завлаба становится вакантным.

– Ты согласишься? – клацая зубами от пробежавшего по спине озноба, спросила я у отца, и едва не слетела с тележки, сотрясаемая сильнейшим приступом кашля. Невыносимый зуд в легких вызывал желание вывернуть их наизнанку, и разодрать ногтями в кровь; в ушах бухали ударники с последнего рок-концерта, а поднимающаяся изнутри дрожь напоминала о муках глубочайшего похмелья. Папина ладонь моментально легла мне на лоб, и так же быстро отдернулась. Проглотив последний позыв кашля, я подняла глаза на отца, и похолодела.

– Этого не должно быть. Это не подтверждено ни одним экспериментом. И хотя сегодня, как раз больше суток… – бормотал он, как в бреду. – Этого не может быть.