Ольга Лаврова: Черный Маклер

Дядюшка отослал его:

- Пора мне ехать. Вызови, Миша, такси.

Шахов ушел в соседнюю комнату и принялся дозваниваться до диспетчерской. Слышно было плохо, потому он прикрыл дверь.

- А следователь - молодой, интересный?

- Не старый.

- Может, ему денег подсунуть или... что-нибудь еще?

Шахиня вздохнула.

- Вечно вы учите меня жить. Не возьмет он ни денег, ни чего-нибудь еще. Не той породы.

- А допрашивал с пристрастием?

- Нет, не очень.

- Значит, не обижал тебя. Угу... угу... Умный, обходительный... это хорошо... это все-таки приятно.

Шахиня начала собирать чайную посуду со стола.

- Ну, и в чем ты ему при-зна-лась?

Она уронила ложечку и медленно-медленно нагнулась, слепо шарила по полу. Может, ей почудилась тяжелая угроза - точно свинцовая гирька рассекла воздух и тюкнула в лоб... Она заставила себя найти ложку, крепко стиснула ее. "Да нет, нет. Сейчас посмотрю на него, а он обычный безобидный старичок, которого и пугаться-то смешно".

Не было старичка. Перед ней сидело незнакомое злобное создание.

"Да по какому праву он меня пытает?!"

Накатила волна встречной злости.

- Что за шутки? - Брошенная ложечка громко звякнула о чайник.

- Миша! - пронзительно выкрикнул дядюшка. - Иди сюда!

Тот шагнул в комнату. Шахине стало жарко.

- Предала тебя жена! - выложил дядюшка с маху.

- То есть как... что такое... - отпрянул Шахов.

В передней залился звонок, и Шахиня ускользнула туда. Приняла от почтальонши корреспонденцию и периодику, сунула полтинник. Перед зеркалом привела в норму выражение лица. К мужчинам вернулась внешне спокойная.

Муж вытирал платком полные щеки и шею. Его смятение перед дряхлым родственником было необъяснимо.

- Ты вызвал такси? - спросила Шахиня резко.

Старика пора спровадить, хватит ему сеять смуту. Шахов не отозвался.

- Грустно, грустно, не ждал. Бедный Миша! Ах, какая у тебя была жена! Великолепная была женщина!

- Дядюшка! Она же ничего и не знает... ничего не могла сказать!

Тот впился в Шахиню инквизиторским взором.

- Знает! Выведала! - и добавил грязное короткое словечко.

Ее шатнуло. Напала немота. Шахов почуял истинную беду, заметался между женой и дядюшкой.

- Ее запутали... заставили...

- Не верещи! Не хотела бы - не заставили! Жила за тобой как в раю. Теперь сама о себе думай, мало ли что может случиться... Идешь по улице, кирпич на голову упадет, грузовик из-за угла выскочит, пьяный хулиган покалечит...

Жестокая его усмешка ошеломила Шахиню, сделалось обморочно-страшно, как во сне, когда кто-то чудовищный гонится по пятам и некуда деться.

- Дядюшка... - затрепетал Шахов и скрючился подле него то ли на коленях, то ли на корточках, униженно целуя руки.

Между тем на Петровку поступили первые сенсационные известия с обыска. Хозяин был в гостях у племянника, коллеги Томина застали раскормленную бабу, по сбивчивым речам которой заключили, что та - нечто вроде домоправительницы. Под ее хныканье проникли уже в одну пещерку Аладдина.

Рассудив, что туда он еще успеет, Томин завертелся по кабинету, торопя:

- Айда к Шахову! Зинуля, ты можешь?

- Хочется!

Уладили с ее начальством и выехали...

Томин сразу устремился в глубь квартиры. Кибрит и Знаменский задержались в передней, гадая, что такое приключилось с Шахиней: она услужливо пристраивала на вешалку их пальто. Как дорогих гостей встречала.

- Добрый вечер, - нейтрально поздоровался Знаменский, войдя в комнату.

Томин отвесил поклон:

- Наше почтение Черному Маклеру!

Дядюшка округлил глаза.

- Как вы сказали?

- Черному Маклеру! - со смаком повторил Томин.

- Боже мой! Бо-оже мо-ой! Еще помнят! - то ли притворялся, то ли действительно был растроган. - Ах, молодость, молодость... Рулетка в Каретном ряду... Черная биржа у Никитских ворот... Какие были времена, какие люди! И среди нас, и среди вас! Фигуры!

- Ну, кое-кто и сейчас есть. И среди вас, и среди нас. Вот сегодня, к примеру, поехали мои добры молодцы в Малаховку...

Дядюшка вцепился сухонькими пальцами в скатерть.

- Зашли они, это, внутрь дачи, туда-сюда, глядь - дверца секретная в подвал. А там под фундаментом печки - тайничок. А в том тайничке... мать честная!

Томин умолк, любуясь реакцией.

- Не дать ли воды? - спросила Шахиня старичка легким, вовсе не приличествующим случаю тоном.

Тот ощупал карман и вынул металлическую трубочку. Томин бдительно перехватил ее, дабы удостовериться, что там валидол, вытряхнул для него таблетку.

Старик довольно скоро оправился.